И дай Ситис дойти до поворота прежде, чем разум сдастся перед желанием своими руками уничтожить верхушку Братства.

Глава 62

Глава 62

В лишенной окон комнате растворились все звуки, когда дверь в коридор тихо закрылась. Отблески десятка свечей вырывали из темноты стол и обтянутое кожей кресло, стайкой светлячков плясали в зеркалах.

 Так же горел огонь на маяке в далеком Анвиле, дробился на тысячу искр в волнах прибоя.

— Ты не будешь смотрителем, мое солнышко. Ты добьешься хорошей работы, ты у меня умница... — Матушка вела его за руку, и под ногами шуршала галька, вторя шуму волн. Огни блестящими монетами рассыпались по черному небу и морю, обещали предсказанный матушкой успех вдали от сырости маяка, запаха водорослей и нескончаемых криков чаек.

 Он добился многого, матушка была права. Жаль, что она так далеко, осталась в ненавистном маяке, в холодном и темном подвале... Она так ненавидела его, ненавидела запах сырости, ее раздражали крики птиц за окном — с утра до ночи, каждый день... Однажды он разбросал отраву, но на место мертвых прилетели другие птицы, и краткая тишина закончилась, едва успев начаться. Матушка была недовольна, но тогда он был рядом, приносил ей цветы и рассказывал о том, какая погода сейчас наверху, что происходит в других городах... Она всегда хотела переехать в столицу, подальше от ненавистного маяка.

 "Скоро все закончится, я вернусь. Я почти завершил свой план". — рука коснулась скрытого под плотной тканью наглухо застегнутого дуплета медальона. — "Все ради тебя".

 Матье Белламон вынырнул из омута воспоминаний и назойливых мыслей, подавил готовый прозвучать шепот. Нельзя говорить даже шепотом, когда рядом посторонние. У Аркуэн чуткий слух, как и у всех убийц. Если верить тому, что говорят в убежище, это своего рода дар Ситиса членам Черной Руки, хотя после нескольких лет работы душителем вера во вмешательство высших сил в дела Братства значительно ослабела. Чего стоила одна Ярость Ситиса — великая ложь простым смертным, намертво связанным Догматами... Интересно, скольким еще кроме него самого удалось так долго обходить их?

 — Ты вовремя. — Темная фигура шагнула из-за занавеси, на мгновение поглотив россыпь огней в зеркале.

 — Как вы и приказали, уже полночь. — Он заставил себя заговорить, когда альтмерка тяжело опустилась в кресло с высокой спинкой. — Я с отчетом, как вы и велели.

 — Можешь сесть. — Взмах руки в черной перчатке был лишен прежнего изящества, как будто бы с трудом повернулся проржавевший механизм из двемерских руин.