Предатель среди тех, кто знает слишком много. Слушатель, Спикеры, душители, информаторы — кто-то из их числа. Их не так много, и подозрения близки к паранойе, близки настолько, что Матье может стать первой жертвой его поисков, если скажет еще хоть слово.

 Звук шагов и блеск красных глаз в полумраке стали спасением, и Матье отступил на пару шагов, склонив голову перед Алвалом Увани.

 — Ты свободен. — Взгляд данмера равнодушно коснулся душителя. — Пожелания скорейшего выздоровления моей дорогой сестре.

 — Благодарю вас. — Бретонец вновь поклонился и беззвучно скрылся за поворотом лестницы, а вместе с ним ушло сильное как никогда желание забыть о долге перед Братством. Холод глаз Алвала Увани гасил все порывы, порождая вынужденную способность терпеливо слушать и молчать.

 — Я задержу тебя ненадолго. — Данмер свернул в коридор, где не скрипели даже кости скелетов. Он предпочитал тишину и в форте обустроил себе подобие кабинета на случай, когда обстоятельства вынуждали задержаться надолго. .

 — Не жди от меня извинений, я не Матье. — Бросил данмер, едва захлопнулась тяжелая дверь, и сумрак сменился светом единственного факела в глубине комнаты. — Я давно предупреждал тебя, что я не буду прикрывать твое убежище ради памяти о Мэг.

 — Я не ждал этого. — Абсолютную честность отравила давняя злость.

 Он приходил в убежище много лет назад как к себе домой. Он охотно поддерживал разговор с Винсентом и Альгой, не отходил от Мэг, которая считала, что ему можно доверять, и это делало его безразличие и отстраненность незначительными. Он был своим.

 Алвал Увани усмехнулся, ядовито, но почти беззлобно, и оперся здоровой рукой на край старого дубового стола.

 — Ты ненавидишь меня. Ненавидишь нас всех. Но я не виню тебя. Скажу больше — если бы не я, тебя убили бы вместе с остальными.

 Данмер смотрел прямо, как и всегда. Он никогда не лгал, едва ли кривил душой и теперь — он был выше того, чтобы размениваться на внушение чувства благодарности во имя собственной гордыни

 — И в чем причина?

 — Уж точно не в моем к тебе расположении. Если бы я мог выбирать... — Панцирь бесстрастия дал трещину, сквозь которую на долю секунды проглянуло нечто живое. — Винсент был хорошим другом. Но у него был мотив. Альга с самого начала не внушала мне особых симпатий... Впрочем, как и ты. — В красных глазах вновь вспыхнуло неумолимое пламя решимости уничтожать всех и вся, несущих угрозу Братству. — Но у тебя нет ни единого повода устраивать все это. Я давно знаю тебя. Ты не стал бы подставлять своих людей. Я даже не уверен, что ты их убил... Но это уже совершенно не важно. Мои сомнения останутся со мной.