Третье Оперативное соединение японского флота могло похвастаться современными боевыми, а не учебными силами. Это были четыре легких авианосца "Осими", "Симокито", "Кинисаки", "Оминату", несущие по четыре катера на воздушной подушке и восемь вертолетов. Еще в соединение входило два крейсера, эсминец и четыре фрегата. Такие внушительные корабли были брошены против маленького Поронайска — поперечной узловой точки Сахалина. Операция была парной к предполагаемому захвату Углегорска и полному уничтожению той оборонительной позиции, которую русские ухитрились все же наладить на юге Сахалина. Одновременно японские войска должны были резко активизироваться на севере острова, создавая у русских впечатление, что противник — везде и бороться с ним бессмысленно. Такие комбинации любил проводить Гном.
И не было бы повести печальнее на свете, чем оборона Поронайска, если бы вечером 2-го числа Игорь и вице-адмирал Леонтьев с полномочиями от командующего Тихоокеанским флотом не добрались-таки до Петропавловска, не согласовали бы план войны с местным командованием, в тот момент пребывающем в полной растерянности, и не приказали бы, науськанные Гномом, вывести наспех залатанный "Бурный" из гавани в неизвестном, по крайней мере для японцев, направлении. Для вице-адмирала это было совершенно несвойственное поведение, но он вдруг зажег искорки в тусклых глазах и решил тряхнуть стариной — или страной, чем уж выйдет. Игорь подозревал, что такие смены сюжета могут быть не вполне корректны для психики, но время было военное. Крейсер замер где-то в выжидательной позиции, не "светился" и на связь не выходил. При выходе он получил команду — при случае стрелять по японцам, "туда, не зная куда". Попривыкнув за последние сутки к состоянию неопределенности и вдохновленный примером "Разлива", капитан устоялся в радиоактивной радиопустоте, ожидая если не команд, то собственных озарений.
По его Петропавловскому времени, по которому он жил с рождения, в восемь утра как раз начался штурм Поронайска.
Японцы не ожидали найти в бухте катеры и четырьмя "стингерами" наши грамотно сбили четыре вертолета, один из которых был десантный. Тут у японцев сработал сигнал о "превосходящих силах противника", и команду "отставить работать по берегу и немедленно атаковать флот неприятеля", как бы и не было это сильно сказано, они с воодушевлением приняли. За час эти господа в поисках "флота противника" потопили четыре наших героических катера и сбили разведывательный вертолет, пилот которого успел кинуть сведения на берег и вместе с машиной взорвался в воздухе. Тут на "Бурном" его и услышали. Не сильно разбираясь с количеством японцев в заливе, уподобившись японцам в Петропавловской операции, через полуостров "Бурный" по приказу капитана первого ранга Деточкина выпустил четыре "Москита" и, чуя последующую беду и изобилие японцев на свою карму, дал полный 32-х узловой ход в общем направлении на восток. Деточкина всегда учили, что свою армию нужно сохранять, и если он — последний крейсер своей деревни, то нужно или приберечь часть ракет, или даже вернуться в базу за новыми, и потом еще не один раз повоевать с авианосцами на неожиданных для них, но приличных для отскока дистанциях. Капитан был флегматичен, любил шахматы и слушал в наушниках песенки давненько умершего чукчи Виктора Цоя.