Свелка покраснел пуще прежнего, но молчал.

— Эта… Тут, знаете, вроде и очередь возникла, — вспотел от натуги, пока нашелся, сержант. — Эта… А вот резина, э… диван, то есть, раньше вашего занимал, пожалуй.

— Согласна быть второй.

Что тут началось!

— А за его нахальство…

— И за сопротивление Патрулю, — вставил Бам-бер.

— …Ни за что не пустим! Мы так долго драили стволы, пожалейте же и наш труд, прэлестное создание, — стонал Жюкрет.

— Три года — невелик срок, притерпитесь помаленьку, — по-отечески посетовал Коо. — Сочетаться браком дело нехитрое. Еще передумает который…

Иртрэм пожалела о том, что не записала формулы, как одними глазами испепелять ничтожеств.

— Э-э, прошу прощения, если я где-то перегнул, но это — жизнь, — откровенно испугавшись, спохватился блюститель Параграфа. Овладев собой, лейтенант ввел в бой последний козырь: — Я могу спустить тебе, Юкла, пропуск…

— Юкла Стэ, — мягко поправила его Иртрэм.

— Ваша правда, только я сказал — Юкла, и точка! Слушай, Юкла. Даю пропуск на Землю, но диван — мой!

— Лопну, а не пойду! — взревел диван.

Свелка отвернулся от дружка Юклы, всем своим видом показывая, что прочие должны помалкивать, пока идет торг. В немой злобе и при оскорбленных чувствах диван чуть отступил и, разогнавшись, врезался в обидчика. Обхватил, наносил тугие удары — звонкие, но без членовредительства…

Влюбленные остались почти с глазу на глаз.

— Он прав: три года — пустяк, — сказала Иртрэм.

— Помогите! — взмолился лейтенант. Влюбленные не обращали на него внимания.

— А еще (помнишь, дорогая?) я спрашивал про земные обычаи. — Он порылся в карманах и достал три сонных розы в консервантном чехле. — Вот, позабыл тогда…

Диван завалил лейтенанта. Свелка заразительно хохотал и от того слабел еще больше, катался по земле, икал, сорил обрывками слов, моля о снисхождении. Юкла Стэ угомонил приятеля, отозвал. Переговорили.

— Решено. Диван остается у Землянички, а я — со спокойной душой. Раньше шагнешь — раньше вер…