Неделю назад, почувствовав готовность, они назначили день побега на сегодняшнее дождливое холодное утро. Всю неделю они повторяли и отрабатывали план, пытались найти уязвимые места, но что делать, если в плане дырок, словно в рыбацкой сетке, и нет другого выхода. Надо пользоваться тем, что имеешь.

Но два дня назад их план побега чуть не пошел под откос. В то утро весь барак разбудили вовремя, отвели в столовую, где накормили привычной, набившей оскомину кашеобразной бурдой, но вместо того, чтобы разбить по отрядам и отправить на работы, всех вывели на плац и построили в шеренгу в три ряда перед знакомым по первому дню деревянным помостом.

Горец с ненавистью смотрел на помост, вспоминая о расстрелянных гореванах, и ожидал появления начальства, коменданта или, на худой конец, его заместителя. Тогда комендант, не задумываясь, пустил пулю в голову живым людям. Для него это было так буднично и просто, словно он не расстреливал человека, а мочился в сортир. Сделал дело и свободен до поры до времени. Но ни комендант, ни его заместитель перед заключенными не появились. Вместо них пришли четверо надсмотрщиков, привычные каждодневные морды, во главе с Бодалой и незнакомый летианин в белом докторском халате и в очках. Доктор внимательно оглядел толпу и под охраной двух надсмотрщиков приступил к осмотру гореванов. Какими критериями он руководствовался, Никите было непонятно. Он подходил к каждому заключенному, вглядывался в глаза, если гореван отводил взгляд или прятал его, надсмотрщик бил его в живот, но несильно, как бы предупреждая, и гореван покорялся. Осмотрев глаза, доктор заставлял раскрыть рот, заглядывал в глотку, ощупывал тело, после чего переходил к следующему заключенному. На десятом гореване доктор отошел в сторону, достал из кармана респиратор, водрузил его на нос и продолжил осмотр. В результате осмотра доктор отобрал четверых. Они отошли в сторону и замерли, покорно ожидая своей участи. Дошла очередь и до Стежка, доктор бегло оглядел его со всех сторон, потрогал мускулы, наморщил лоб и показал рукой в сторону отобранных. Вскоре к Стежку присоединился Говорун, а за ним и Горец. Последним доктор выбрал Марка, брезгливо стянул с себя респиратор, бросил на плац и, не говоря ни слова, махнул в сторону отсеянных гореванов. Надсмотрщики бросились загонять остальных в барак. Доктор кивнул Бодале, и тот приказал избранным следовать за ним.

Всю дорогу Никита мучился от безызвестности. Куда их ведут? Зачем? Почему отобрали всех четверых? Это случайность или их побег раскрыт, и теперь их ведут для экзекуции, по сравнению с которой сидение в каменном мешке покажется детским лепетом. Никита посмотрел на друзей и увидел, что они совсем не волнуются, либо искусно притворяются.