Резервация «Тихая лощина» насчитывала десять административных зданий, три десятка бараков для гореванов и десять общежитий лишенцев. Здесь же располагались перерабатывающий завод и инкубаторы с жилыми домами для научников. Резервацию окружали две высокие бетонные стены с витой колючей проволокой и силовыми барьерами, образующие внутренний и внешний охранный периметр. На стенах стояли пулеметные вышки. Но на деле только на внешней стене круглосуточно дежурили летиане. Внутренний периметр охранялся слабее. Только на каждой третьей вышке нес вахту охранник, остальные пустовали. В случае угрозы изнутри, поднять казармы по тревоге – дело трех минут, но командование не особо-то верило в такую угрозу.

Никита собирался занять крайнюю внутреннюю вышку, находившуюся ближе к научникам. Если поразить все запланированные цели, то южная часть резервации останется без пулеметного прикрытия летиан, а две огромные топливные цистерны возле здания администрации резервации взовьются к небу таким факелом, что паники среди летиан не миновать.

Под руководством Марка и Говоруна взбунтовавшиеся заключенные поднимут остальные бараки, завладеют оружием и другими пулеметными вышками, ну а дальше дело техники. При благоприятном раскладе к утру в руках гореванов окажется вся резервация. Потом нужно уничтожить завод, инкубаторы и уходить в леса, пока из Мирграда или ближайшего форта не прислали подкрепление.

И только у Стежка было особое задание. Он вызвался сам. Никита хотел, чтобы он наводил бучу вместе с Марком и Говоруном, но Стежок наотрез отказался. Он заявил, что хочет попробовать сам захватить вышку. Две пулеметные точки быстрее справятся с подавлением огня противника, быстрее закончится кровопролитие, меньше поляжет безоружных гореванов. Стежок понимал, что захватить точку будет не так-то просто, к тому же он не имел никаких навыков ведения боя. Но мирный гореван, выращивавший овощи на подземных фермах, твердо стоял на своем. Как ни пытался Никита его уговорить, не уступал. Он втайне уже успел и вышку для себя присмотреть. Никита пробовал воззвать к голосу рассудка, уговаривал и так, и этак, но все без толку. Если уж гореван уперся, то лечению это не поддавалось. И Горец уступил.

Никита проиграл в голове схему предстоящего бунта, пропустил ее еще раз через «разгонник», увидел неутешительные результаты (двадцать три процента успеха) и поднялся с нар. Проценты, конечно, маленькие, но лучше умереть в борьбе за свободу, чем стать питательной смесью для шурале или сгнить заживо в бараках, так он считал.