— Думаю, минут через пятнадцать — двадцать доставят, — прикинул Грин, взглянув на часы.

— Ну раз так, подождем, — кивнул полковник и предупредил: — Кстати, мне еще понадобится телекодовый канал со Станцией. Не надолго. Минуты на две.

— Могу прямо сейчас организовать.

— Подожди. Я, майор, сорок шесть часов назад еще в штаб-квартире на Ритме сидел. Дай очухаться.

Харднетт устало откинулся на спинку кресла и, сбросив сандалии, с удовольствием вытянул ноги. Его взгляд упал на портрет Альфонса Алли — действующего президента Большой Земли. Вернее, не на сам портрет, а на подпись под ним. Портрет висел как раз типовой. Тот самый, где президент напоминал состарившуюся проститутку: подкрашенные губы, подведенные глаза, румяна на обвисших щеках. А вот подпись вывели здесь необычную. Не первые две строки гимна Федерации: «Куда бы я ни шел, Большая Земля везде. Я буду, как ты. Ты будешь, как он: Мы будем, как все», а цитату из инаугурационной речи.

Почему-то.

«Мы стремимся придать миру свою форму, а не просто ждем, когда он сформирует нас. Мы хотим изменить события к лучшему, а не зависеть от их милости», — прочитал Харднетт и подумал, что, двигаясь по этому пути, не стоит забывать что иногда лучшее — враг хорошего. О-хо-хо и э-хе-хе…

Грин тем временем отошел к окну и, взявшись за рукоять жалюзи, спросил:

— Открыть?

— Ни в коем разе, майор, — взмолился полковник. — Утомило это чертово светило. Голова, что тот пирог яблочный, только-только вынутый из печи.

— Да, Рригель — солнце дрянней некуда, — посетовал Грин и глянул в щель жалюзи на площадь. — Просто подумал, что вы захотите взглянуть на парад.

— Уволь. А что, еще сверкают аксельбантами и бьют в литавры?

— Бьют и сверкают.

— Чего это они раздухарились?

— Давно на муллватов зуб точат. Хотят на их землях порядок навести. Конституционный. А тут такой повод отменный.

— Ты об украденном раймондии?

— Ну да. О раймондии.

— Объясни-ка, майор, как они о нападении пронюхали? — поинтересовался Харднетт.

Грин пожал плечами:

— Это секрет Полишинеля. — И, наткнувшись на недоуменный взгляд Харднетта, объяснил: — Дело в том, что немало местных подвизается на прииске в качестве разнорабочих. А там сейчас только и разговоров о пропавшем конвое. Каждая собака в курсе.