Грин промолчал.

— Ты не дергайся, майор, — продолжил полковник невольный монолог. — Я ведь правду говорю. Что поделать, если тяга к греху присуща человеку разумному. Против имманентного, майор, не попрешь. А попрешь, умоешься. Изменить людей труднее, чем конституцию. Это настолько трудно, что даже невозможно. Поэтому, как учили древние, рази мечом мудрости сомнения, порожденные невежеством сердца, не волнуйся по пустякам и не играй в бильярд арбузами.

А Грин по-прежнему будто и не слышал его. Продолжая глядеть в никуда, не то спросил, не то посетовал:

— Почему все так глухо и безнадежно?

— Потому что железобетон, — объяснил Харднетт. — Потому что не дано нам. Нет, ну, быть может, для того, кто горазд заделаться святым, человеческая сущность — что тот пиджак: снял, расправил крылья и взлетел. Но я до сих пор таких не встречал. Ты, случайно, не такой?

Грин горько усмехнулся:

— Не думаю.

— Вот то-то и оно. Признай себя человеком и признай человеческое в других. Ненависть друг к другу — это наша природа, майор. Ес-тес-тво. Зная это, жить не хочется. Но жить надо.

— Как? — вырвалось у Грина.

Ответ Харднетта последовал незамедлительно:

— Каком кверху. И уповая на постепенное смягчение людских нравов.

Какое-то время они молчали.

Видя, что тень задумчивости все еще лежит на лице майора, полковник нарушил тишину и произнес с нарочитой бодростью:

— Я тут отличный пример вспомнил в тему. Знаешь, почему невозможно создание информационных сетей на базе нейрокомпьютеров?

Грин, который едва поспевал за сбивающим с толку многословием Харднетта, не сразу понял, о чем его спрашивают, но потом смысл вопроса до него все-таки дошел, и он признался:

— Никогда не вдавался. Знаю, что нельзя, а вот почему…

— Потому что всякий нейрокомпьютер считает себя индивидуальностью, — объяснил полковник. — Личностью он себя считает. Человеком.

— И что?

— А то. Когда в две тысячи двести девятом мохнатом году в лабораториях корпорации «Прикладные Цифровые Решения» соединили в сеть два нейрокомпьютера, а именно — Негро и Гамса Черного, ничего не вышло. Ни одну контрольную задачу они не смогли решить.

— Почему?