— И местные власти на сто процентов уверены, что это муллваты напали на конвой? — уточнил полковник.

Грин пожал плечами:

— Округ Амве, где все случилось, территория муллватов. Даже если муллваты ни в чем не виновны, все одно их сделают козлами отпущения.

— Выходит, аррагейцы мечтают о маленькой победоносной карательной экспедиции?

— Вот именно.

Харднетт пожевал закрашенными зубами искусственную нижнюю губу и огорченно сказал:

— Некстати все это. Я ведь и сам в Айверройок собираюсь. Помешают мне эти боевые слоны в посудной лавке.

— Тогда вам, господин полковник, стоит поторопиться. Они выступают сразу после парада.

— Надавить нельзя, чтобы переиграли?

— В данном конкретном случае — бесполезно.

— Что, настолько воинственны? — спросил Харднетт.

— Как и все люди, — ответил Грин и, продолжая глядеть на происходящее за окном, рассеянно пробормотал себе под нос: — Мы все безумно одинаковы.

Пробормотал тихо, но полковник услышал и обыграл:

— И одинаково безумны.

— Это точно, — встретив неожиданную поддержку, оживился майор. — Хлебом нас не корми, дай поиграть мускулами и побряцать оружием. И правители наши нам под стать. Обожают металл.

— Имеешь в виду звонкий? — Харднетт потер большим пальцем об указательный.

И услышал в ответ:

— И звонкий и глухой. Я говорю об их любимых игрушках: железных когортах, медных трубах, латунных кокардах и цинковых гробах.

— Ах, ты вот о чем. Ну да, так и есть — когорты и гробы.

Спорить глупо.