Терпеливо выслушав его, Боррлом Зоке переспросил:

— Вы сказали «явлением психики»?

Несмотря на то что в голосе ученого прозвучал явный сарказм, Харднетт даже глазом не моргнул.

— Ну да, — кивнул он. — Что, если вы слишком близко к сердцу приняли происходящие в стране перемены. Знаете, как иной раз бывает: живут люди себе, живут, в ус не дуют, но вдруг наступают такие времена, когда всем начинает казаться, что хаос окончательно прорвал непрочный полог истории. Как результат — всеобщее смятение, паника, переходящая в… в черт знает что.

— Вы хотите понять, не чокнутый ли я? — перевел Боррлом Зоке на нормальный язык вопрос землянина. — Хотите понять, не место ли мне в печальном заведении, где никогда не гаснет свет и на всех окнах решетки?.. Ну что же. Понимаю.

Харднетт погрозил ему пальцем:

— Я попросил бы не приписывать мне то, чего я…

— Я так вам скажу: я не чокнутый, — оборвал его Боррлом Зоке. — Пророчество на самом деле сбывается. Это факт. Объективный и реальный. Я бы даже сказал, научный. Хотите вы это признать или не хотите, но все напророченное сбывается. И если ничего не предпринять, то… — Он театрально развел руками. — Сами понимаете.

— Нет, не понимаю, — признался Харднетт. — Что будет?

— Да ничего, — вздохнул Боррлом Зоке. — Ничего не будет. И нас не будет.

— Кого это «нас»? — вступил в разговор до сих пор молчавший Грин. — Муллватов? Аррагейцев? Или вообще — всех тиберрийцев?

— При чем тут Тиберрия?! — сорвался Боррлом Зоке и с силой хлопнул ладонью по столу. Гулкий звук испугал его самого. Он сбавил голос и стал объяснять, как объясняют малым детям: — Да вы поймите, во всей Вселенной никого не останется. Доберутся Звери до Сердца Мира, обретут неимоверную силу, а потом выжрут всех. Подчеркиваю, всех! Всех живых и все живое в этой Вселенной. Только одни лошади останутся. И те потом сдохнут от тоски.

— А вот с этой цифры давайте чуть помедленнее и с подробностями, — попросил Харднетт. — Только без всяких экзотических штучек, своими словами и в доступных терминах.

— Хорошо, — согласился ученый. — Затем и пришел. Но прежде и я хочу кое-что для себя выяснить.

— Давайте, — разрешил Харднетт.

И Боррлом Зоке, глуховато покашляв, спросил:

— Вы прибыли говорить со мной как равный с равным или намерены сюсюкаться, как посетитель зоопарка с потешной обезьяной?

— Профессор, вы отлично говорите на всеобщем, — уходя от прямого ответа, похвалил полковник.

Боррлом Зоке парировал незамедлительно:

— Вы тоже.