— Еще не приняли на вооружение. Идут испытания.

— А в чем суть?

— Я в деталях не очень… Что-то связанное с изменением структуры жидкости головного мозга. Подавляет волю к жизни. И там все жестко. Подвергнутые воздействию добровольно отказываются от приема пищи, режут себе вены, лезут в петлю, прыгают… с мостов. Короче, всякими различными способами пытаются лишить себя жизни. Как понимаешь, штука эффективная. Приговоренные сами приводят приговор в исполнение. Полное самообслуживание… Ладно, майор, все это разговоры в пользу бедных. — Резко опустив жалюзи, полковник вернулся к столу, уселся в кресло и закинул ногу на ногу. — Скажи-ка лучше, что ты думаешь о Пророчестве муллватов?

Грин несколько секунд молчал, потом развел руками:

— Миф.

— Миф?

— Ну да, миф.

Харднетт одобрительно покачал головой:

— Тогда это круто.

— Почему? — не понял Грин.

— Потому что миф — это то, чего никогда не было, никогда не будет, но есть всегда.

Грин не успел прокомментировать — раздался стук, и майору пришлось крикнуть:

— Да!

Дверь без шума отворилась, и в образовавшуюся щель заглянул курьер.

— Доставили? — спросил у него Грин.

Курьер выразительно хлопнул ресницами: мол, так точно, сэр. И получил распоряжение:

— Пригласите.

Послышались шаркающие шаги, и через мгновение-другое в кабинете появился по местным меркам пожилой, далеко за шестьдесят, человек. Мощный лоб с глубокими бороздами морщин, мозолистые ручищи, бурый цвет обветренного лица и рассеянный взгляд испорченных постоянным чтением глаз выдавали в невысоком сутулом бородаче и книгочея и землекопа. Одет он был в нечто брезентовое и бесформенное — плащ не плащ, накидка не накидка. На голове имел серую широкополую шляпу, на ногах — потрепанные кеды фирмы «Абидас», под мышкой держал истрепанную кожаную папку, из которой выглядывали желтоватого цвета листы.

Войдя, бородач задержался у порога и смешно поводил носом.

«Как крыса, забравшаяся в сырную лавку», — подумал Харднетт.