— Ничего удивительного. Вот если бы эксперимент удался, тогда бы яйцеголовые нам все уши прожужжали. А так — сам понимаешь. Кому охота трубить о провале… Давай связь.

— Что? — снова не успел переключиться майор.

— Ларингофон через плечо, — усмехнулся Харднетт. — Активируй терминал, установи телекодовый канал со Станицей, мне нужно отработать один маленький вопрос.

Прозвучало как приказ, поэтому Грин невольно подтянулся:

— Слушаюсь, сэр!

Сбросив в канал изображение отпечатков пальцев с места происшествия, Харднетт запустил поиск по базе данных Департамента кадровых ресурсов местной Экспедиции Посещения.

Полученный результат полковника не удивил.

— Все же Курт Воленхейм, — сорвалось у него с языка.

— Курт Воленхейм? — переспросил Грин, вспоминая, где слышал это имя. И вспомнил: — Это, кажется, один из тех пропавших конвойных.

— Угадал, майор. Это действительно один из них. И вот именно Курт Воленхейм, будучи раненым, пытался задействовать тепловую мортиру. Или сначала попытался, а потом схлопотал. Я еще с этим не определился. Еще думаю.

— И кого он собирался испепелить? Напарника?

— А вот тут как раз есть варианты. И знаешь, сдается мне, что аррагейцы правы: без муллватов здесь не обошлось.

— Я бы предпочел, чтобы они были ни при чем.

— Признаться, я тоже мести не жажду. Но если выяснится, что это муллваты пустили кровь Воленхейму, то…

— …то мы уничтожим Тиберрию?

Харднетт ничего не ответил. Встал и, ступая с пятки на носок, подошел к окну. Заглянул за жалюзи. Какое-то время молча наблюдал за тем, как на площади снимают оцепление.

— Я слышал, у Бригады Возмездия появилась новая боевая система, — прервав паузу, сказал Грин. — Не врут?

Не оборачиваясь, Харднетт уточнил:

— Ты имеешь в виду машинку Кустова?

— Да, излучатель.