— А затем, — ответил Боррлом Зоке, — что Звери, прежде чем направиться к Храму Сердца, успевают погубить множество ни в чем не повинных людей. Сообща мы могли бы спасти если не всех, то многих. Это — во-первых. А во-вторых, на этот раз все будет по-другому. Так сказано в Пророчестве, и нет причин этому не верить.

— Что же такого особенного случится на этот раз?

— Зверей будет на порядок больше. И это будет Последняя Охота.

— И что это значит в практическом плане? — встрял с вопросом Грин.

Он обращался к Боррлому Зоке, но полковник опередил ученого и пояснил:

— Имеется в виду, майор, что многовековое противостояние Зверей и Охотников должно наконец-то разрешиться.

— Да, именно так — должно разрешиться, — подтвердил Боррлом Зоке. — Должно и разрешится. Вопрос в том, чем оно разрешится.

— Возможны варианты? — поинтересовался Харднетт.

Ученый кивнул:

— В том-то все и дело. Если Звери одолеют, то, как говорится в Пророчестве, вгрызутся они в Сердце Мира и выпьют кровь его, и вынут душу его. Случится так — не станет Мира. Наступит конец времен. И воцарится Вечная Тьма, имя которой — Бездна. И горькие слезы не будут утешением в непоправимом бедствии, ибо не будет тех, кто мог бы пролить их.

— А если Охотники — Зверей? — поинтересовался Грин. Боррлом Зоке скептически поджал губы, покачал головой и сказал:

— Боюсь, что на этот раз они не смогут победить.

— Что, именно так сказано в Пророчестве? — удивился Харднетт. — Вы не ошибаетесь?

— Ну не совсем так, — признался ученый.

— А как? — насел полковник.

— В Пророчестве сказано, что перед Последней Охотой должен объявиться некий особенный человек. Охотник со Шрамом. Сказано, что придет он, одолеет Зверей и даст Бездне дно. Но только он что-то до сих пор не объявился. Во всяком случае, я о таком герое пока еще не слышал.

— И поэтому решили обратиться за помощью к федеральному правительству Схомии, — сказал Харднетт.

Лицо ученого скривилось в гримасе:

— Арраги — идиоты идиотские! Так ничего и не поняли.

— И тогда вы к нам? — напомнил Грин.