«Черт с ней, — подумал. — Пусть подавится».

Вставая, опрокинул стул, поднимать не стал и похромал на выход, не оборачиваясь. Поэтому и не увидел, каким взглядом провожает его наглая официантка.

А провожала она его взглядом тигрицы, изготовившейся к прыжку.

Выйдя на улицу, Харднетт увидел, что ночь окончательно накрыла город: лавки закрылись, людской гомон стих, свет в окнах погас, улицы перешли во власть крыс, воров и проституток.

Количество жриц любви полковника просто поразило. Особенно много их оказалось на бульваре Ста борцов за демократию.

Первой стала клеиться неопрятная старая тетка со слипшимися от пота волосами и невероятно длинной сигарой во рту. Ярко-зеленую помаду она по пьяному делу нанесла мимо губ, поэтому походила на жабу. И вот эта вот смолящая жаба подскочила, стала дергать за рукав, а на вопрос «Чего надо?» вытащила сигару изо рта, облизала ее воспаленным языком и предложила расслабиться. «Знаем мы ваше „расслабиться“, — недобро глядя на нее, подумал Харднетт. — Уходили крестоносцы за гробом Господним, а возвращались с болезнями непотребными». И грубо отпихнул тетку. Пихнул не сильно, но та на ногах не удержалась, плюхнулась на зад возле тумбы со следами прошлогодних афиш и разразилась отборной руганью. А через несколько шагов вынырнула из тени малолетка. Чистенькая. Кудрявая. Сущий ангел. Эта сама передумала, едва Харднетт повернул к ней свое лицо. Вернее, как раз не свое. Увидев страшную харю с переломанным носом, бедняжка ойкнула и отскочила назад, в тень. «Как в сказке о слепой принцессе, прозревшей после поцелуя дракона, — усмехнулся Харднетт. — Увидев дракона, девочка стала глухонемой». И прибавил шагу.

Через три квартала свернул и пошел к музею альтернативным путем — проулками и дворами. В одном из таких глухих дворов на него и напали. Вернее сказать, он сам дал на себя напасть.

То, что за ним следят, полковник почувствовал сразу как только оставил бульвар. Для проверки ускорился. Слежка превратилась в преследование. А когда побежал — в погоню. Каблуки за спиной так и застучали. По звуку Харднетт легко определил, что преследователей двое. Мужчина и женщина. И решил в «воров и сыщиков» не играть, а разобраться незамедлительно. Тут же свернул в ближайшую подворотню и, залетев в слабо освещенный двор, метнулся к каменному забору. Чтобы не окружили, прижался к забору спиной, скинул баул с плеча и, просунув руку в складки балахона, сжал рукоятку пистолета.

Ждать пришлось недолго.

Секунд через пятнадцать под тусклый свет заляпанного мотылями фонаря выскочил молодой, лет двадцати от роду, парень. Экземпляр был так себе — не Аполлон: впалая грудь, обритая голова, перекошенный рот и родимое пятно на полщеки. Скрывая страх за напускной удалью, он ткнул в полковника стволом автоматической винтовки М-86 и замер в ожидании. Когда подоспела запыхавшаяся подружка, спросил у нее, не оборачиваясь: