Он попытался схватить ее за запястье, но пальцы лишь ухватили край тьмы. Она расползлась по слабо освещенной комнате и обратилась в дым от чадящей свечи. Юкон медленно приблизился к креслам и тогда услышал грубый властный голос:

– Присядь.

Голос не оставлял выбора. Юкон повиновался. Несколько мгновений ему было страшно повернуть голову, но в конце концов он решился.

И увидел ожившую статую из подземелья.

Орбис взглянул на него исподлобья, из-под хмурых бровей и седых ресниц. Он был огромен. Казалось, он занимал все пространство и сам был пространством. Юкон вжался в спинку и приготовился к проповеди, но Всеотец начал с вопроса:

– Зачем явился?

Голос его был громом в грозу.

– Пробудить мир, – сухим шепотом отозвался Юкон. Ему стало жутко. Так жутко, как никогда еще не было.

– Зачем? – повторил вопрос Орбис.

– Я… Говорят, я – Козырь и могу прекратить войну.

– Нет, – прервал его грохот камнепада, сквозь который едва удавалось различать слова. – Зачем тебе мир?

Юкон замялся. Он чувствовал, что если солжет, Орбис узнает и раздавит его голову в кулаке.

– Мне не нужен, – наконец, признался Юкон. – Но моя… мама, она хочет, чтобы я помог ее людям. Она уже убила моего деда и, если я не помогу, убьет и отца.

– Риад мертв, – задумчиво проронил Орбис, и Юкон услышал грохот воды, срывающейся со скалы. – Я предупреждал Ассу. Но она сделала свой выбор. Хм.

Юкон готов был поклясться, что, когда он садился, на столике между креслами не было бутылки, наполненной чем-то сильно смахивающим на кровь. Да и самого столика не было.

– Выпей со мной, Юкон, – обратился Орбис с треском ломающихся в грозу деревьев. Бокал возник из воздуха, и кровь мерно плескалась в нем. – Я надеялся, что мы не встретимся.

Юкон отхлебнул из бокала – кровь оказалась приторно сладкой на вкус. Он не знал, что говорить, и имеет ли он на это право, и может ли он пошевелить языком. Во рту все онемело. В голове толпились вопросы, но главным был один-единственный:

– Я не смогу попрощаться?