«Уводите всех к замку», – велел он возвращенным.

И сам бросился к ближайшему мосту.

Он стучал во все попавшиеся двери. Дожидался, пока откроют, и мантрой повторял одно и то же – в замок, в замок. Кто-то, выпучив глаза и прикрыв рот рукавом, кивал и бежал, не оглядываясь. Некоторые захлопывали двери перед его лицом и сыпали проклятьями. Кто-то сунул Юкону в руку мокрую тряпку, сквозь которую дышать стало легче. Как ни странно, единственное, что спасало его от удушливого жара, – мертвецкий холод, текущий по венам. Вскоре Юкон начал различать: на некоторых дверях тускло поблескивали полумесяцы из серебра. Жители этих домов слушались его беспрекословно. У Юкона слезились глаза и пекло в груди, но он продолжал стучать, и стучать, и стучать…

– Эй, парень! – окликнул его кто-то, когда он уже перебежал на третий от замка остров и окончательно потерял спасительный оазис из виду. – Идем с нами! Пока небо на землю не рухнуло!

Юкон впервые с той минуты, как покинул замок, остановился и взглянул на мужчину, предлагавшего спасение. Он чем-то походил на Тулара: черноокий, с широким квадратным подбородком и мощным разворотом плеч, мускулы так и просились из-под тугой рубахи. «Куда мне возвращаться?» – подумал Юкон и отрицательно покачал головой. Нет уж, лучше остаться среди своих. Проще умирать на своей земле. И хотя он впервые увидел Тенебрис от силы пару часов назад, что-то в нем трепетало и сжималось, а в голове упрямо стучало: я родился здесь, здесь мой дом.

Постепенно он перестал стучаться в двери без серебряных меток – все равно никто уже не открывал. Он чувствовал, как адреналин уступает усталости, грудь болела, глаза высохли и чесались. Юкон больше не чувствовал своих мертвецов, не знал, выполняют ли они приказ или нет. Дьявольские воды Интермирья поднялись до самого берега и алыми реками поползли к домам, как по весенним проталинам. Обломки лодок выкинуло на сушу. На одну из них Юкон налетел, не заметив в темноте, ударился коленом и спиной, повалился на землю и с минуту лежал ничком, чувствуя, что просто не может разогнуться и помочь себе встать.

«Никогда больше не буду жаловаться, – подумал он, глядя в ставшее подвижным небо. – Сейчас бы к океану, и ничего больше не нужно».

С неба медленно спланировали первые хлопья пепла и прилипли к мокрому лбу. Кто-то пробежал совсем рядом, не заметив. В небе сверкнуло, будто высекли искру кремнем о кресало. Подобно падающей звезде, она сорвалась вниз, и, проводив ее взглядом, Юкон загадал последнее желание.

Но за первой последовала вторая, третья, целый сноп взорвал небосклон с востока. Искровой дождь посыпался на Юкона, обжигая лицо и руки. Тело все равно не подчинялось, но умирать расхотелось. Тихо, по-змеиному, шипели воды, подобравшись к нему почти вплотную…