Я же, краем уха прислушиваясь к ним, баловался с прокачкой своих умений, создавая мерцающие изделия уже гораздо бо́льших размеров и более сложных конфигураций. И когда их накапливалось у меня под ногами слишком много, развоплощал их обратно в ничто. И чем лучше у меня получалось, тем с бо́льшим азартом я отдавался своим игрушкам. Вначале попробовал работать с изменением цвета. Потом с изменением текстуры, толщины и жёсткости иллюзии. И хотя мне никто по данному вопросу не подсказывал, у меня стало получаться!

И как тут не порадоваться за самого себя?

Да и сидящая рядом принцесса меня время от времени поощряла за новые свершения то пожатием своей ладошки, то нежным поглаживанием по шее, а то и коротким, зато огненным поцелуем. Отличная стимуляция к развитию.

Вот так вполне продуктивно мы и ехали часа три. После чего стали углубляться в какое-то сужающееся ущелье, и разговоры сами по себе смолкли. Стены становились всё выше и выше, ближе и ближе. Дорога стала не в пример хуже, нас стало трясти и качать изрядно. Если и звучали какие комментарии, то короткие, скорей восклицания негативного плана, чем обмен вежливыми мнениями. Удивительное ущелье, на мой взгляд: если его пробила река в толще пород, то куда эта река сейчас подевалась? Или здесь просто произошло землетрясение и получился раскол горного образования?

Ещё час жуткой тряски, и мы наконец-то добрались до места. Но и там, только мы остановились, последовало предупреждение:

– Дальше двигаемся пешком. Час ходьбы, и уже непосредственно в вотчине нашего легендарного старца отужинаем. Но для начала четверть часа можно оправиться, попить и чуток отдохнуть.

Конечно, следовало оправиться. В тот же туалет сходить да по сторонам осмотреться. Тем более что смотреть было на что. Оконечность сужающегося ущелья оказалась громадной круглой каверной. Или провалом, не провалившимся окончательно в тартарары? Тавтология, однако. Но этакая поляна диаметром в двести метров, на поверхности которой местами торчали острые скалы, а местами высились крайне ветхие и древние руины каких-то храмов, пантеонов и прочих циклопических построек.

– Когда-то здесь был град святого средоточия, – с какой-то грустью пустился в объяснения герцог. – Сюда нескончаемым потоком шли паломники, торговцы, аферисты, старатели и отчаянные исследователи, мечтающие обогатиться. Доступ в то время никому не возбранялся. Кто мог, жил здесь, кто хотел, уходил в земли Горящего Шайтана сражаться с мутантами, добывать камни шегге, искать лечебные растения. Но две с половиной тысячи лет назад неведомые враги, позавидовавшие богатству и славе королевства Саувира, попытались взорвать вон тот тоннель, ведущий в горы. Неизвестно, что им помешало, но тоннель остался цел. А вот в самой толще пород этого провала появились трещины, по которым сюда стал проникать ядовитый газ. Это и стало концом святого града. Несколько раз всё наличное население вымирало в течение суток, и потоки пилигримов враз иссякли. А потом и земли объявили запретными для посторонних.