«С тобой поговоришь», – подумала Ревна, но вслух спросила:

– О чем?

– Да о чем угодно. Расскажи о своих протезах. Что случилось с твоими ногами?

Ревна сильнее сжала в руках костыли.

– А с чего ты взяла, что я захочу об этом говорить?

Линне сдавленно, смущенно закашлялась, выдавая охватившее ее чувство вины. Этого было достаточно, чтобы Ревна опять чуть не расхохоталась.

– Несчастный случай. Я о нем практически забыла.

Перед ее мысленным взором мелькнула тень телеги, огромная лошадь и жилистый человек, затмивший собой солнце. Она помнила, как ее везли в тамминский госпиталь – рядом сидел плачущий отец. Помнила, как ее стошнило, когда она впервые увидела, что у нее укоротились ноги. Помнила, как посреди ночи тянулась к пальцам, плача от колющей боли в фантомных конечностях. Помнила боль от первых протезов, глубоко врезавшихся в кожу. И помнила другую боль, новую и всепоглощающую, охватившую ее в тот момент, когда она поняла, что теперь больше никто не будет относиться к ней, как раньше.

Однако делиться всем этим с Линне у нее не было никакого желания, и она лишь сказала:

– На меня наехала телега.

– Звучит как полный трындец… то есть… я хочу сказать… это ужасно…

Линне прошла вперед, чтобы убрать с дороги упавшую ветку.

– После того несчастного случая я стала больше экспериментировать с Узором, – продолжала Ревна, – и если бы не он, меня бы здесь, скорее всего, не было.

– Какой бы дурак упустил такой шанс? – пробормотала Линне.

От холода, страха и воспоминаний Ревна пришла в ярость.

– Зачем ты здесь осталась? Беги в свой Интелгард и расскажи о Змее, станешь великим героем. И не прикидывайся, что не можешь уйти.

– Солдаты не бросают братьев.

Линне пнула ветку, та промелькнула в воздухе и ударилась о дерево. Солнечный луч обрисовал ее профиль, высветил все, вплоть до снежинок на ресницах.

– Не надо делать вид, что у тебя нет выбора. Ты хоть и генеральская дочь, но так и не научилась хорошим манерам. Или, может, у тебя ампутировали способности к общению?

Линне замерла. Ревна видела, как по ее лицу метались эмоции, будто она не могла определиться и выбрать из них одну. Гнев, вина, боль. А когда Линне заговорила, голос у нее был спокойный и чуть ли не дружелюбный.