– Отец учил меня относиться к людям с уважением, но в Союзе перед ним все лебезят и пресмыкаются, поэтому он никогда не был для меня примером. А когда я грубила, это приводило моих воспитателей в отчаяние, от чего становилось еще смешнее.

– А что по этому поводу говорила твоя мама? – спросила Ревна.

Линне ссутулилась, ее щеки полыхнули румянцем.

– У меня не было мамы. Родив меня, она уехала обратно в Дой-Унгурин.

– Ой…

Теперь Ревна нечаянно задала неудобный вопрос. Она никогда не слышала ничего о жене генерала Золонова, поэтому, когда они пошли дальше, никак не могла придумать, что сказать еще.

– И ты никогда к ней не ездила?

Линне зашагала с ней рядом.

– Байябар Энлюта была объявлена врагом Союза, – сказала она.

Ревна с шумом втянула воздух.

– Так это твоя мать?

– Дой-Унгурин согласился стать аффилированным членом Союза после десятилетий боевых действий, которые то прекращались, то возобновлялись. Элтай Байябар переговорами добился мира, но его дочь Энлюта отказалась его соблюдать.

– Никогда об этом не слышала.

– Это было частью мирного соглашения, но она уехала до того, как оно обрело официальный характер, и отец пожелал сохранить все в тайне. Он не хотел, чтобы разорванный брачный контракт стал пятном на его репутации. – Линне помолчала, внимательно вглядываясь в окрестности. – Он нашел какую-то крестьянку, согласившуюся стать его женой, и объявил ее моей матерью. Сама я узнала обо всем только после ее смерти.

От чего так залились краской щеки Линне? От холода или от чего-то еще?

В глазах Союза Байябар Энлюта была воплощением бунта. Ревне очень хотелось спросить Линне, каково ей было осознавать, что родная мать олицетворяет полную противоположность ее убеждениям и принципам. И каково ей было узнать, что отец врал Линне.

– Я думала, что ложь – это враг Союза. Ты сильно злилась, узнав, что он утаил от тебя правду?

– Вера и преданность тоже важны, а у моей матери не было ни того, ни другого.

Линне дохнула холодом, и они двинулись дальше.