— Эко тебя занесло. Теперь я не удивлен, хотя слышал о «таких, как ты», совсем мало. И лучше один раз увидеть.

— Так как? Можем отправляться? — улыбка Кйорта получилась кривой.

— Мы не можем оставить парнишку в таком состоянии, — заупрямился Арлазар.

— Мой отец назвал бы тебя святым, — усмехнулся йерро и сразу погрустнел, вспомнив Волдорта, но тут же взял себя в руки. — Тогда поступим так. Скажи мне, где я могу пополнить запасы и сменить свои лохмотья, а сам приводи своего ученика в чувство, и приходите ко мне. Бесов уже опасаться не стоит: смерть мозарта распугала их.

— Я подумаю и решу.

Арлазар подробно объяснил ходящему дорогу и подошел к Ратибору. Дотронулся до плеча. Юноша медленно поднял голову.

— Ты как? — спросил Арлазар. — Нам нельзя тут долго оставаться.

— Мариша мертва, мастер, — пролепетал юный траппер. — Моя Мариша.

— Вижу, — ласково сказал эдали. — К несчастью, мы уже для нее ничего не можем сделать. Разве что похоронить как положено.

— Я сделаю, мастер, — Ратибор поднялся с угрюмой решимостью. — Надо похоронить и всех этих людей тоже. Княжну… я не вижу княжну.

— Рати…

Но юноша снова забормотал бессвязно:

— Княжну надо отыскать, княжну, она где-то затаилась. Она клялась обвенчать лично меня и мою Маришу. Пусть исполнит, ежели жива.

— Вот беда, — прошептал эдали себе под нос. — Никак тронулся.

Ратибор, продолжая бормотать, суетливо перебегал с места на место и заглядывал во все места, где, по его мнению, мог схорониться человек.

— Рати...

Арлазар пошел следом за юношей, который скрылся в светелке, как вдруг раздался крик:

— Мастер! Я нашел! Жива! Жива!

Эдали молнией влетел в комнаты. Княжна в изорванных одеждах, свернувшись в клубок, жалась в углу близ столика с образками княжеских богов. Из румяной красавицы с широкими бедрами, алебастровыми руками и точеными плечами она превратилась в скелет, обтянутый кожей, и лишь живот красноречиво округлялся. Не различая ничего, она бессильно била себя кулаком в округлость. Ратибор поднял ее на руки и перенес на кровать.

— Тише, тише, теперь все. Мы рядом, — шептал он, убирая слипшиеся от крови густые каштановые волосы с лица. — Сейчас уже все хорошо. И с ребеночком будет все хорошо. Не знал, что госпожа тяжела.