Вскочил, проверил, есть ли в кувшине на столике у окна вода, выругавшись, схватил его и побежал к колодцу.

— Стой, — остановил его Арлазар, — вода в колодце может быть испорчена. Беги к арсеналу, позови господина Ларта, у него еще оставалась вода в бурдюке.

На удивление, Ратибор понял, что ему сказали, кивнул и, опрокинув на ходу короткую скамью, едва не растянулся по полу, но, преодолев несколько шагов на четвереньках, выпрямился и умчался. Арлазар подошел к женщине и присел на край кровати. Положил ладонь на лоб: ее бил озноб, но тело словно пылало изнутри.

— Удивительно, как же она осталась жива, — эдали осмотрелся, — хотя, такое впечатление, что псы сюда не заглядывали вовсе. Почти все цело.

Он взял теплый цветастый плед и укрыл княжну.

— Но в целом вроде ничего не сломано: руки-ноги целы, как говорится. Не уверен, не пострадала ли душа и будет ли она когда-нибудь прежней.

Время тянулось кисельными каплями, княжна под пледом успокоилась и задышала часто-часто, с присвистом, словно глубокий старик. Вот послышался стук копыт: Кйорт галопом влетел во двор и через мгновение был в светелке.

— Как она? — спросил, подавая Арлазару бурдюк с водой, и вдруг замер. — Отойди от нее, эдали. Дай мне взглянуть.

Зверовщик молча отстранился, взяв протянутую ему воду. Ходящий подошел к кровати, склонился, откинул плед и положил ладонь княжне на живот. Женщина в то же мгновение взвилась в яростном крике, вскидывая руки и извиваясь, пытаясь сбросить ладонь с себя. Меж зубов потекла белая пена, взгляд на короткий момент стал осмысленным и в упор встретился со взглядом Кйорта.

— Tha ell un dle[1], — сквозь зубы выругался ходящий, и не успел Арлазар моргнуть, как аарк, сверкнув черными гранями, пригвоздил женщину к кровати.

— Что ты! — вскричал эдали, но слова застряли у него в горле, когда он увидел, как Кйорт шарахнулся в сторону, словно невидимая рука нанесла ему удар. У него пошла носом кровь, снова открылись раны, а лицо посерело.

— Tha, — прохрипел Кйорт.

И тут Арлазар покрылся холодным потом: еще час назад этот йерро без страха выходил на смертельно опасную поляну. А сейчас зверовщик отчетливо видел, как в багровеющих глазах ходящего прячется животный ужас молодого зверя, окруженного кольцом охотничьих псов. Но Кйорт смотрел не на стаю собак, а на извивающуюся всем телом и, вопреки страшной ране, живую женщину. Губы его сжались, опуская уголки в твердой решимости принять бой или умереть. А страх сменился хмурой безысходностью. Так смотрит волчица–мать на приближающегося шатуна.