Он и ученых знал по именам!

Есть 2 породы людей, понял я. Одни чувствуют себя везде как рыба в воде. Вернее, им ПОЗВОЛЯЮТ себя так чувствовать. Вот если я сейчас начну себя так запанибратски вести, точнее, только попробую, меня сразу поставят на место. Жестко.

Бородатый покрутил жгутик в руке, понюхал.

— Не, это не ко мне, это к Лабаю, вирусологу нашему.

— Вирусологу? — Бекк опасливо отодвинул от себя жгутик.

— Он же по совместительству биолог! — успокоил Виталик.

— Эта штука… от животного? — изумлению нашему не было предела.

— Идите… к биологу! — Виталик указал нужную каюту.

Бекк постучал, и мы вошли, сразу оказавшись в небольшой лаборатории. Здесь тоже были двухъярусные шконки, но меж ними стояли столы с пробирками, весами, колбами и мешалками. В узкое пространство между всем этим богатством были воткнуты ноуты с бегущими циферками.

— Привет труженикам биологических войн! — поприветствовал Бекк.

От столов оторвались три растрепанные головы в очках. Не откликнулся только спящий на верхней шконке, но почувствовав важность момента и он громко пернул.

— Лабай, мы к тебе! — сказал Бекк.

— Слышали уже! — как о само собой разумеющемся изрек биолог.

Мы состроили понимающие мины.

Лабай поднял герметично запечатанную баночку с чем — то белым.

— Донорская сперма! — уважительно произнес Бекк.

— Сам ты!

Лабай рассказал то, что случилось, по — моему, не слишком врубаясь в настоящий смысл происходящего. Я же потом так и не смог заснуть. Должно быть издержки воображения. Раньше я думал, учёные легко возбудимые люди и истерики, оказалось, они лишь констатирую факты и их ничем не проймешь.

В обязанности Лабая входила санобработка снаряжения после высадки на берег. Естественно все делали матросы, собирали одежду и помещали в дезинфекционную камеру. За Лабаем оставался контроль.

Он и заметил на одной паре ботинок налипший белый инородный предмет. Снял его пинцетом и заключил в герметичную тару.