– Так вот он каков, Тел’аран’риод, о котором говорила Верин, – промолвила Эгвейн. – Мир снов, мир Корианин Недеал. Он не кажется мне опасным.

Однако Верин утверждала, что он опасен. Из Черной она Айя или нет, но Эгвейн не представляла себе, как хоть одна Айз Седай способна в открытую лгать. «Возможно, она ошибается». Но Эгвейн не верила, что Верин могла так ошибиться.

Просто ради того, чтобы самой удостовериться, девушка открыла себя Единой Силе. Ее наполнила саидар – она была даже здесь. Эгвейн направила тоненький, аккуратный поток, превратила его в ветерок, увлекший бабочек в трепещущие цветные спирали, объединила их в круги, сцепленные друг с другом.

И она тут же отпустила Силу. Бабочки запорхали, как и прежде, не обратив никакого внимания на свое краткое приключение. Мурддраалы и некоторые другие отродья Тени чувствовали, когда кто-то направляет Силу. Оглядываясь по сторонам, девушка совершенно не могла вообразить себе подобных тварей в таком месте, однако то, что она не могла себе этого представить, не означало, что их здесь не было. А ведь Черные Айя захватили все те тер’ангриалы, которые изучала Корианин Недеал. Эта мысль стала для Эгвейн болезненным напоминанием о причинах, почему она здесь оказалась.

– По крайней мере, мне ясно: направлять я могу, – сказала девушка сама себе. – Но я ничего не узнаю, если буду оставаться на одном месте. Возможно, стоит немного здесь осмотреться…

Она сделала шаг…

…и очутилась в сыром, темном коридоре гостиницы. Эгвейн была дочерью хозяина гостиницы; и она была уверена, что это именно гостиница. Не слышалось ни звука, все выходящие в коридор двери были плотно притворены. Едва лишь Эгвейн задумалась, кто бы мог находиться за простой деревянной дверью, что была совсем рядом с нею, как та бесшумно распахнулась.

Комната оказалась пустой, и холодный ветер стонал в ней, врываясь в открытые окна и вороша в камине остывший пепел. На полу свернулась большая собака, и лохматый хвост закрывал ей нос. Собака лежала между дверью и толстым столбом из грубо отесанного черного камня, что торчал из пола посреди комнаты. У столба, привалившись к нему спиной, сидел широкоплечий парень с курчавыми волосами, он был в одном нижнем белье, голова его свесилась, будто он спал. Массивная черная цепь обегала столб и пересекала грудь юноши. Концы цепи он крепко сжимал в руках. Спал парень или не спал, но его могучие мускулы были напряжены, удерживая цепь постоянно натянутой, – он сам приковал себя к столбу.

– Перрин? – с удивлением промолвила Эгвейн и вошла в комнату. – Перрин, что с тобой случилось? Перрин!