Но он упал на бетон дороги. Рихтер понял, что бывший торговец мертв, раньше, чем рассмотрел неподвижное тело, ставшее видимым. Шансов у того не было. Даже падение в воду с такой высоты было бы не намного мягче. Но невидимость до самого последнего момента соприкосновения с землей не отключалась. Поэтому вряд ли кто-то понял, что это было.

А на земле шел бой, и Рихтер оценивал число убитых в сто человек в минуту. Конечно, они отдали свои жизни не даром, а за целую кучу разбитых вдребезги железяк. Снова начала «работать» артиллерия. Не только по зданиям. Судя по грибовидным облакам дыма и разрывам, разлетающимся обломкам и падающим деревьям, били прямо по скверу, в котором Макс заметил больше всего роботов. Корректировщики огня и артиллеристы тоже были не дураки.

Рихтер помнил, что Сильво отдельно уточнил, чтобы они не отвлекались от основной задачи и не обращали внимания на то, что творится внизу. Возможно, запись с камер летунов поступала зашифрованными пакетами в штаб, но без их участия.

А в небе наверняка висели дроны повстанцев, запущенные специально для корректировки стрельбы прямо перед началом штурма. Даже не коптеры, а аэростаты, наполненные гелием, с небольшими двигателями, которые могли подниматься на высоту вплоть до полусотни километров, и висеть там, не тратя энергию и оставаясь незамеченными, поскольку стелс у них тоже был. Да, их будут сбивать с земли и из космоса, и, наверно, две трети из них уничтожат за час, но все равно они успеют выполнить задачу. Правда, Максиму о них знать, конечно, не полагалось, он мог только догадываться.

Громыхнуло так, что затрещало в ушах. Сильнее, чем когда рухнуло здание. На секунду половина квартала, которую занимал сквер, превратилась в кипящее море огня. И даже ветер, казалось, немного изменил направление. Оставалось только гадать, откуда повстанцы взяли вакуумные бомбы, но пользовались они ими без колебаний.

«Нейтральных в даун-тауне нет, – говорил Хименес пару дней назад. – Неделю трубили из всех громкоговорителей для мирных: „Ваша безопасность не гарантируется“! Если кто-то там остался, то это или наемник, или совсем уж отмороженный мародер. Что, в общем, одно и то же. Тем более жилых домов в банковском квартале не так уж много. Кто остался, пусть пеняет на себя».

Оставалось надеяться, что никто из бойцов не пострадал.

«Если бы я был корповским главнокомандующим или тем, кто у них отвечает за этот фронт, я бы установил мины с боевыми отравляющими веществами, – подумал Рихтер. – Но почему-то они этого не сделали. Наверное, боятся резонанса».