Рихтер и не заметил, как ощущение дискомфорта прошло. И снова он чувствовал себя как боксер, готовый к новому раунду. И хотелось закричать «Ура!» так громко, чтобы слышно было на другом конце круглой Земли.

Внизу на смену убитым бежали новые волны пехоты. Командование не зря так долго копило силы, собирало резервы с половины страны. Теперь ему оставалось только вводить их в бой. И роботы, похоже, закончились раньше, чем люди. Их напор ослаб. Оставшиеся в строю стягивались сначала в границы Куаутемока, а потом к подножью Башни. А люди шли на штурм.

Чувствуя свое единство с этим потоком, Макс захотел петь советские песни. Но мозг их упорно переиначивал: «Закачаны в планшеты космические карты…», «Он хату оставил, ушел воевать, чтоб землю в Канаде индейцам отдать…», «Наш паровоз вперед летит. Кому не остановка?». Вспомнил и позднесоветского поэта Виктора Цоя. Хотелось горланить про группу крови на рукаве: «Пожелай мне удатчи! Пожелай мн-е-е-е-е! Удатчи!!». Рихтеру всегда казалось, что он говорит по-русски с хорошим произношением, но все славяне в отряде хором твердили, что немецкий акцент у него такой, что ему или Гете читать, или команды раздавать.

Петь хотелось вслух. Черт возьми, хотелось затянуть во всю глотку! Видимо, сказалось перенасыщение крови кислородом от аппарата. Будто веселящего газа нюхнул. Или все-таки что-то подмешали в пищу и воду? Стимулирующее? А может, облучили чем-то?

«Чушь собачья. Нет, наши бы так не поступили. Не стали бы пичкать химией, которую принимали „матадоры“. Это не наши методы».

Но накрыло его с головой. Скорее, это природный коктейль из гормонов. Норадреналин или что-то еще. Организм понимает, что надо собрать все силы в кулак.

Чем ближе они подлетали, тем большую часть горизонта закрывала пирамида. Она была подсвечена оранжевыми и красными огнями. И кроме них, горящих ровным светом, были еще прожекторные лучи, устремлявшиеся далеко в темноту как протуберанцы от звезды – в разных направлениях. Если бы не невидимость, летучие диверсанты уже были бы как на ладони.

Вскоре они начали постепенное снижение.

Когда до цели оставалось меньше километра, Максим через зум заметил, как в верхней части здания, под самым шпилем, открылась россыпь маленьких отверстий, как в пористой губке, каждое не больше тридцати сантиметров в диаметре.

А через долю секунды, словно осы из потревоженного гнезда, из этих дырочек начали вылетать черные точки. Система целеуказания сигнализировала об обнаружении множества движущихся объектов. И они приближались. Это были дроны типа «Оса» и «Шершень» или что-то аналогичное им по размеру.