— Опять в воду лезть, — проворчал Иваныч.

— Тебе-то зачем? Молодой сам сбегает. Забери арбалет из корневищ, не пугайся друзей, они мирные, — проговорил старик, сбрасывая с плеч рюкзак.

— Каких друзей? — переспросил я, расшнуровывая берцы.

— Старых знакомых, не бзди, они тебе понравятся. И будешь через речку переходить — прихвати пару окуньков, а то ушицы захотелось. Осточертела эта зайчатина с тушенкой! — пока старик говорил, внимательные глаза обшаривали местность.

— А мне щуку или форель! — поддержал шутку Иваныч.

Все бы издеваться, а ещё взрослые люди.

Ледяная вода сразу выбила зубную дробь, стоило ей подняться до середины бедер в самом глубоком месте. Ноги тут же свело судорогой, и на негнущихся балясинах я кое-как перебрался на другой берег. Со стоном повалившись на землю, я кинулся растирать онемевшую кожу. Пупырышки покрывали синие ноги. Как ещё там рыба плавает?

— Ты помыться пришел, или всё-таки за нужной вещью? — окликнул с того берега Сидорыч.

Иваныч срезал длинный прут орешника и теперь заострял его. Я же двинулся дальше, к указанному дереву. На подходе к нему я увидел — о каких друзьях говорил Сидорыч. Раскиданные в хаотичном беспорядке белые кости. Три или четыре человека нашли своё упокоение у этого дерева.

Зная специфический юмор моих спутников, я мог предположить, что их выложили в форме указателя, как в книге об острове сокровищ. Но у нас не необитаемый остров, а живая тайга, поэтому голодное зверье подчистило и разбросало кости как попало. Сквозь темнеющие глазницы раздробленных черепов пробивается молодая травка. Дикие животные так погрызли, или улыбающийся на другом берегу реки тщедушный старичок? Оставалось лишь гадать, ехидный старик вряд ли расскажет правду.

Между раскинувшихся корневищ огромной сосны не виднелось никакого оружия, зато обнаружился свернутый шланг, с зигзагообразным черным узором на серой трубке. Я отпрянул, когда конец этой трубки поднялся и посмотрел на меня холодными черными глазками, из приоткрытой щели вылетел и подразнил красный узкий язычок.

Гадюка!

Вот кого не хватало до полного счастья.

Берцы опрометчиво оставил на другом берегу — я же только туда и обратно. Вот и стою сейчас, холодея изнутри. Как и многие люди, я не лишен страха и омерзения перед ползающими гадами. Бусинки заворожено смотрели, как я поднимаю оказавшийся под рукой череп: да простит меня бывший владелец. Гадюка почуяла недоброе, так как кольца расширились и приплюснутая голова поднялась чуть выше, язычок снова подразнил и скрылся. Аккуратно отойдя на пару метров, я метнул черепом в сосну над змеей. Все же живое существо, хоть и мерзкое, но убивать просто так, потому что не понравилась…