Синяки и царапины на лице придавали шарма загорелым лицам. Но, хотя прошло уже около недели, синева ушибов ярко-свежая, без оттягивающей желтизны. Похоже, что ребята и тут не скучали. Они запрыгнули в машину, причем Федор скривился от боли, когда резко повернулся на сидении.

— Здорово, беглец! Рад видеть тебя живым и здоровым, может недолго, но все равно рад! — блеснул крепкими зубами Вячеслав.

— Эх, кто бы знал, кому помогаем — ни за что бы не поверил! — выдохнул Федор, держась за левый бок.

— Ладно, не стонать! — скомандовал Иваныч. — Володя, отгони пока машину за угол, там и доложите дислокацию. Нечего перед окнами светиться.

Машина вздрогнула и медленно покатила по дороге, аккуратно объезжая играющих детей и гуляющих взрослых. Кажется, на этом месте я потерял тапок той суматошной ночью. А может быть, и не здесь, но, в общем-то, все равно. Ребята улыбались, чувствовалось, что с Иванычем ощущали себя увереннее.

Вон из того окна гавкал доберман, когда я мчался по улице, блестя голым задом. Кажется, что прошло всего ничего, и только вчера ночью я улепетывал от перевертней.

— Рассказывайте, что тут и как! Володя, тут у нас свои секреты, прогуляйся немного! — голос грохнул металлом, когда машина остановилась у бетонного забора.

За серым бетоном высились крыши гаражей и разных подсобных хозяйств, подпиленные липы выставили вверх искривленные ветви. Люди гуляли, жили своей жизнью, оживали лица, раздавался звонкий смех.

Володя одернул форму, голубой берет слегка сдвинулся на колючем ежике, и солдат легкой походкой пошел улыбаться проходящим девчонкам. Деревья шумели, люди негромко переговаривались, лаяли собаки, чиркали немногочисленные птицы. Но все уходило куда-то, проваливалось как сквозь мягкую перину на дно глубокой постели.

— Значит так, Михаил Иванович. Внутри больницы находится с десяток перевертней. Мы войны большой не делали, но проверку затеяли. Крепкие, опытные, хотя мы им и накостыляли по первое число, но пробиться не смогли. Нас не калечили, а поиграли как с детьми и попросили передать, чтобы к тетке в палату поднялся один Александр. Люди не о чем не подозревают, три перевертня в милицейской форме, остальные в виде пациентов, — быстро отчитался Вячеслав.

— Ага, не калечили. Так накостыляли, что до сих пор ребра болят, — поморщился Федор.

— Не надо было лезть на рожон. Узнали, что с Марией все в порядке и мирно остались наблюдать. Хорошо, что целы остались, а ребра я и сам тебе намну, если живы будем! — Иваныч хмуро посмотрел на понурившихся ребят.

— Мы же хотели как лучше! — протянул Вячеслав.