– Я не шутил. – Коротко ответил Гэбриэл. – И люди, и снаряжение у тебя будут. После обеда поговорим в саду, обсудим. У меня дело к тебе.

– У меня тоже дело к тебе, Гэбриэл. – Сказал принц. – Надеюсь, ты найдёшь время для меня?

– Оте… Ваше высочество! – Вздрогнул Гэбриэл, тут же теряясь и становясь куда проще. – Вы – номер один!

– Рад это слышать. А то я уже подумывал напроситься к тебе на приём. – Вновь засмеялся принц Гарольд. – Ты теперь у меня такая важная персона!

Гэбриэл не понял отца, но что-то вроде упрёка в его словах уловил и смешался. Что не так?.. Что, мать его, он опять сделал?..

– Ничего страшного. – Ответил отец на его вопрос, едва они остались одни. – Просто у тебя немного закружилась голова от всеобщего восхищения, это нормально. Ты очень изменился, Гэйб. Менялся исподволь, постепенно, и в эти дни, когда вся Пойма в восторге от тебя, перемена явила себя во всей красе. Властный… уверенный в себе… жёсткий, даже жестокий временами… несгибаемый. Таким ты мне тоже нравишься. Таким ты должен быть, таким ты станешь опорой и правой рукой своего брата. Но в душе ты не такой, Гэйб. Не свойственная тебе роль ожесточит тебя и сделает очень опасным… прежде всего для себя самого и тех, кто тебя любит. Природа не прощает насилия, сын. И прежде всего – над собой.

– Я это заслужил? – нахмурился Гэбриэл. – Я не насилую себя. Просто так всё складывается, вот и всё.

– Согласен. – Кивнул его высочество, налил себе в узкий тонкий бокал токайское. – Попробуй. – Налил и сыну. – Не хуже сидра и портвейна. Так складывается, верно. И для тебя, и для твоего брата… Но Гарет гибче. Если сравнивать вас с клинками, то Гарет – это эльфийская сабля, которая и режет, и колет, и рубит, и гнётся, как пружина, если надо. Ты – скандинавский меч, Гэйб. Ты прям, твёрд, и в твоей твёрдости твоя сила, но и твоя слабость. Ты понимаешь, что я хочу сказать?..

– Нет.

– А мне кажется, понимаешь… Тебя потрясла история этого человека, из Междуречья, верно?..

– Да. – Коротко ответил Гэбриэл, опустив глаза и стискивая руки, лежавшие на коленях. Он сидел в своей любимой позе: чуть ссутулив широкие плечи, расставив ноги, опустив голову и уронив на колени руки.

– Меня тоже. – Помолчав, признался принц, и Гэбриэл быстро взглянул на него.

– Да… Столько лет у власти, а меня всё ещё берут за живое вот такие вещи. Простые беды простых людей. Мне хочется всем помочь, всех спасти и всё изменить… но это гордыня, Гэйб.

– Что?! – Поразился Гэбриэл, недоверчиво глянув на отца.

– Это гордыня – один из худших грехов. Относясь так к людям, ты ставишь себя над ними, словно ты – некое высшее существо, ты сострадаешь им и стремишься помочь с высоты своей гордыни.