Необходимо уметь скрывать свои чувства, чтобы сидеть в Закрытом совете. Любое проявление слабости – и над тобой закружатся стервятники. Ни одного друга. Он не мог себе этого позволить. Брюкель украдкой поглядел вбок. Взять хотя бы ее величество. Не женщина, а воплощение величественности. Великолепный образец для подражания. Сколько на нее льется ненависти! Все просто отскакивает, как стрелы от надвратной башни. И при этом – такое одиночество… Словно одинокая белая башня посреди выжженной пустоши. Лишь немногие в полной мере осознавали всю… сложность ее положения. Прискорбная ситуация. Но Брюкель знал. Знал – и от души восхищался ею. Он никогда бы не признался в этом. Такое признание граничило бы с предательством. Но он знал. И она знала, что он знает. Было ли это для нее утешением? Вероятно, нет.

Карнсбик понемногу двигался к кульминации. Пятое, десятое, я, я, я, изменить мир… Брюкель сгорбился в своем кресле. Мир никогда не меняется. По крайней мере, ни в чем значимом. Сегодня же, чуть позднее, ему предстоит слушать еще одно дело. Фабричные работники, гибнущие от силикатоза. Не путать с силикозом. От которого гибнут рабочие на рудниках. Прискорбная ситуация. Но Брюкель ничем не мог помочь. Учитывая, какие фигуры выступали против. Значительные фигуры. Ужасное дело.

– Перенесите нас в будущее, мастер Карнсбик! – провозгласил его величество.

Брюкель подумал о том, выйдет ли из Орсо хороший король. Удастся ли ему хоть что-нибудь изменить. Это казалось маловероятным. Учитывая, какие фигуры выступали против. Крупнейшие из возможных. Валинт и Балк, разумеется. Только посмотреть на этого мерзавца Сульфура – он уже запустил в короля свои когти. Готовый разорвать его на части, как они разорвали на части его отца. Стервятники. Вечно кружат. Но таков уж этот мир. У Брюкеля были связаны руки. Его называли верховным судьей. Но он пал очень низко, а правосудия не существовало в принципе.

С невероятно напыщенным видом и самодовольной миной Карнсбик рубанул рукой по воздуху. Брюкель бросил еще один взгляд на королеву Терезу. Какая безмерная царственность! Он осмелился на едва заметную улыбку. Разумеется, она не могла ответить ему тем же. Прискорбная…

* * *

– …перенесет всех нас… – завопил Карнсбик, пигмей, притворяющийся великаном, человек, который лишь в этот мелочный век мог сойти за героя, – …прямиком в будущее!

Тереза хотела презрительно фыркнуть, но сдержалась. О каком будущем он говорит? То, которого она желала для себя, было давным-давно раздавлено. Да и как могли ее хрупкие мечтания выдержать тяжесть непомерных ожиданий ее отца, благодушного неведения ее мужа, дурацких предубеждений ее подданных, чудовищных угроз калеки Глокты?