Гвоздь кивнул, подтверждая его слова:

– Я иногда очень хочу, чтобы люди обо мне никогда не слышали. Казаться маленьким, казаться глупым, не иметь имени – что ж… тогда у тебя появляются шансы.

– Хмм… – Рикке побарабанила ногтем по подлокотнику Скарлингова трона. Поковыряла исцарапанные, поблекшие слои краски, которые ковыряли поколения правителей до нее. Может, даже сам Скарлинг Простоволосый, почему бы и нет. – Лучшая сила – это выглядеть слабым, а?

– О чем ты думаешь? – спросил Трясучка.

– О том, что сказал бы мой отец, после того как оправился бы от потрясения, что видит меня в этом кресле.

Рикке подняла взгляд:

– Сидеть на троне – в этом нет ничего особенного. Вот остаться на нем сидеть – это дело похитрей.

Новый урожай

Новый урожай

В чем-то это было неожиданностью – слышать, что птицы по-прежнему поют. Видеть, что солнце по-прежнему встает, чувствовать, что ветер по-прежнему дует.

Однако жизнь продолжалась. Орсо глубоко вздохнул. В воздухе до сих пор чувствовался слабый тошнотворный привкус сражения.

– Жизнь всегда продолжается, – пробормотал он.

Впрочем, не для всех. Мертвые были повсюду. Дальше к северу они валялись поодиночке, но чем ближе к гуще сражения, тем щедрее они были рассыпаны, образовывая заторы, завалы, даже целые холмы. Возможно, люди испытывают потребность ползти к другим людям, пока в них еще остается дыхание. Возможно, даже мертвецам требуется компания.

Собиратели трупов трудились с самой зари. Целые отряды таскали мертвые тела – за руки, на носилках, на повозках, – складывая в аккуратные кучи в углах полей. Там пленные, ставшие могильщиками поневоле, усердно долбили землю кирками и лопатами, копая ямы достаточного размера, чтобы туда все поместились. Тем временем вокруг деловито кружили невесть откуда взявшиеся падальщики – мухи, вороны и люди, – исследуя столь небывалый урожай тел, пока с него еще можно было чем-то поживиться. Избавление от людей, ставшее индустрией, в соответствии с обезличенным духом нового времени.

– Столько труда, – проговорил Орсо. – Столько усилий. Столько изобретательности, отваги, борьбы – и что в итоге? Трупы.

– Поистине, – задумчиво сказал Пайк, – немногие вещи обладают такой притягательностью вначале и так отвратительны в конце, как сражения.

Пожары в Стоффенбеке уже угасли, но над обгорелыми руинами еще поднимался дым, пятная мучнисто-белое небо. Живописный городок превратился в развалины, от нескольких замечательных старых домов остались лишь почерневшие остовы, крытый рынок теперь зиял навстречу небесам, часовая башня была безвозвратно изувечена пушечными ядрами. От красочного убранства в честь визита Орсо не осталось и следа.