Боув — он сидит, потупив взгляд, молча кушая и стараясь не смотреть мне в лицо. Боится. Этот мужчина знает, что если направит на меня меч, то его борода поседеет до конца. Он чувствует, что я могу сделать. И видит — заметил, что моя рука в сантиметрах от перебинтованной рукояти. Этот человек будет молчать, даже если захочет кричать. Он боится брать ответственность. Даже за свою жизнь. Боув может командовать, но не может принимать решения. Потому что они всегда сложны.

Нерс — в его глазах много всего можно увидеть, но самым главным зрелищем является тупость. Та, что присуща только жирным боровам. Он знает, что надо делать ради миски еды, но совершенно не знает, что делать ради совести. В его зрачки даже нет смысла заглядывать. Они пусты, хоть и полны до краев.

Двое других, чьих имен я не знал, ели все время моего присутствия, и ни разу не отложили ложек и не сказали ни слова. Один из них волновался. В нем не было страха, хоть он четко понимал, кто я такой. Не знаю, откуда, но он знал обо мне. И поэтому нервно скреб ложкой о дно миски. Он не знал, сможет ли выстоять, если мы схватимся. Неважно, как — в разговоре или в драке. Он не поднимал взгляда, подражая своему молчаливому товарищу: тому было плевать. По-настоящему плевать. Я чувствовал запах алкоголя, исходящий от второго, я видел грязную щетину. Черные волосы спутанной челкой прятали глаза. Потрепанная куртка зияла дырами и прорехами. Единственное, что сохраняло опрятность, — это меч, запрятанный в ножны; они были покрыты плотным мехом, который предназначался для обтирания клинка от грязи и влаги. Я подозревал, что оружие наемника было в превосходном состоянии. И, судя по всему, стоило ему немалого. Умело сформированный эфес, инкрустированная золотом гарда, оплетенная кожей рукоять, навершие которой было сделано в форме жала. Мне подумалось, что хозяин этого короткого меча орудует им на достойном уровне.

— Ты спросил меня об оружии, — пробормотал я, обращаясь к молодому наемнику. — Оно при мне для того, чтобы разговор шел на равных. Кто-то мог бы задирать нос, потому что при мне нет клинка, а я этого не хочу. Не знаю, имел ли ты в виду это или подразумевал что-то другое. В любом случае, мне не интересно вас убивать, поэтому не думай: я не собираюсь браться за меч.

— Мразь, — прошептал один из наемников, крепко сжав от волнения ложку. — Меня уже тошнит от твоего высокомерия.

Я улыбнулся, почувствовав внутри холодок злости.

— Высокомерие? Что это значит?

— Ты смотришь на людей как на низших существ, разве нет? — ложка нырнула в кашу, посудина была поставлена на землю. Наемник, переборов взволнованность, поднял взгляд и встретил удивление с моей стороны.