— Я убью его. Он поплатится за то, что сделал.

— У меня перед ним долг, — Алиса отводит взгляд, пряча глаза. — Я сама разберусь.

Аксель не последнюю роль занимал в ее планах. Хотя, были ли это планы? Может, глупая инстинктивность?

— В вашей религии это называется алчностью, ведь так?.. Я… ела. Много. Вампиров, людей, зверей… Однажды сожрала мелкого божка. Я искала силу.

Я начинал проклинать себя за наивность. За то, что забыл, каким образом Алиса выкарабкалась с того света. Она просила исповедь — но раскаивалась она лишь в собственной приближающейся смерти.

Клыки пронзают ткань мундира, впиваются в предплечье, и я чувствую, как что-то выходит из меня вместе с кровью…

Да, она загнала себя в ловушку. Идиотское совпадение — демон-прародитель, ну надо же! Ей не повезло. И она терпела. А потом…

Внутренности огненной лавиной хлынули через глотку, на свободу, наружу, стремясь уплыть в потоках моей же крови.

Мое тело было убито. Это разорвало связи с Алисой. Еще одно удачное совпадение. Мы больше не чувствовали боль друг друга. Освобождение.

— Ну надо же, кто у нас здесь?

Я оборачиваюсь и встречаю взгляд тумана. Алиса.

Изменения в ее поведении поразили меня. Она была иной. Это чувствовалось.

Как удачно. Я вернулся в город, вернулся в замок, чтобы найти ее, несмотря на то, что наши тела больше не связаны. Ожидала она этого или нет, но я был там, и ей нужно было удержать меня. Сделать это легко, учитывая, что я сам желал этого.

— Как ты вскипел, — шепчет Алиса. — Неужели так хочешь этого?

— Мне кажется, ты сейчас неискренняя, — отвечаю я, отстраняясь от прилипшей ко мне вампирши.

— А может, наоборот?

Искусная женская игра. Печально чувствовать это. Все становится с ног наголову — не она любит меня, а я ее. Впрочем, удивляться здесь нечему. Причин полюбить меня не так много, как мне бы хотелось.

— Почему ты себя не убьешь? Проткни собственное сердце и сдохни, — ее кинжал вонзился в меня прежде, чем я что-либо понял.

Но всегда играть не выходило. Иногда наигранная любовь обращалась в искреннюю ненависть. Я должен был это почувствовать, но слишком сосредоточился на единственной цели: убедить всех и себя в том числе, что я имею право на жизнь. Я — тот я, который должен жить. За моим вечным нытьем скрывалась нерешимость. Будь я искренен в своей ненависти к себе, я сломал бы даже костяную пластину, которой сердце огородилось от мира. Но я не желал ни жизни, ни смерти. В отличие от Алисы.

Ее губы припадают к моей ране. И я вновь чувствую, как силы стремительно покидают мое тело. Снова, как и в тот день, в Гриде, когда вампирша решила прикончить меня клыками, раз кинжалами не вышло.