– Верховная жрица, мы победим?

– Откуда мне знать? – Она тотчас пожалела о резких словах, увидев, как посерьезнел взгляд ее старого друга. – Риск для нас, – добавила она мягче, – очень велик, такого не было со времен… со времен Харканаса.

Это потрясло жрицу-историка. Но она сдержалась и, глубоко вздохнув, сказала:

– Тогда я буду исполнять свою роль, Верховная жрица. Расскажите мне все, что нужно. Все.

– Для потомков?

– А разве это не мой долг?

– А если не будет никаких потомков? Некому будет оценить, не останется ничего, кроме пепла в настоящем и забвения в будущем? Будете строчить до последнего мига существования?

Теперь ее действительно затрясло.

– А что еще прикажете делать?

– Не знаю. Найди мужчину. Займетесь ужасной любовью.

– Я должна знать, что с нами случилось. Я должна знать, почему Владыка отослал величайшего воина, а потом и сам оставил нас.

– Очень много фронтов. Я уже сказала. Я могу рассказать о намерении – как сама его понимаю, а честно сказать, понимаю не все, – но не о результатах, потому что исход неизвестен никому. И каждый должен сделать все, что может.

– Нет места неудаче?

– Нет.

– А если кто-то проиграет?

– Тогда проиграют все.

– И пепел, забвение – наша судьба?

Верховная жрица отвернулась.

– Увы, не только наша. – За ее спиной жрица ахнула.

Со всех сторон в чашах дрожала вода, и время благодушного обсуждения возможностей истекало. Вероятно, тоже.