Голос воображаемого друга тонет в грохоте выстрела.

Схема удач и неудач, ещё миг назад пребывавшая в обмороке, держит в руках подобранный с пола шансер. Тридцать восьмая «Молния» гремит во второй раз. Схема, бившаяся насмерть с мистером Редманом — не воображаемым, а тем, что во плоти́ — глухо вскрикивает, отступает к окну.

Несчастный случай? Проклятье?!

Чёрная полоса?

Нет, воск. Всего лишь пчелиный воск.

* * *

— Из шансеров стреляют шансфайтеры, девочка моя. Помимо таланта, который сам по себе редкость, надо, чтобы в тебе сохранилась искра, дарованная от рождения. Продай её, лишись этой забавной, никчёмной пустяковины — и тебе ни за что не увидеть разметку цели.

— Но ведь можно стрелять вслепую? Так, дядя?

— Если шансер попадёт в руки человеку с искрой, но бездарному в смысле шансфайтерства — револьвер выстрелит. У человека без искры он даст осечку.

— Вот! Выстрелит!

— У патронов к шансеру пули сделаны из белого воска. Когда стреляю я или ты, пуля испаряется, высвобождая чудо, скрытое в ней. Если же выстрелит человек с искрой, но без нашего таланта, пуля останется пулей.

— Восковой?

— Да. Синяки, ссадины, максимум, выбитый глаз — это всё, чего он добьётся.