— Я в курсе, что убили. Насчёт Освальда что решили?

— Насчёт Освальда ничего. Старшего МакИнтайра убили, отца…

— Кто?!

— Вроде, Джефферсон. А может, кто из Сазерлендов…

— Хорош брехать!

— Шальная пуля — дура. Палили почём зря…

— Джефферсон? Старика МакИнтайра? Врёшь!

— За что? У них и вражды-то не было.

— МакИнтайр обвинил Джефферсона в убийстве сына.

— Ни черта себе! Так прямо и обвинил?

— Без суда?

— …явился с ружьём, с родственниками…

— Нет, я в город. У меня семья, дети!

— Эй, кто с промысла, собирайтесь! Наших выручать…

Тают нефтяники, возвращаются горожане. МакИнтайры отступают: поначалу, как прикрытие, тащили за собой искорёженную пулями тележку, но ярдов через десять бросили. Рванули за угол ближайшего дома; на бегу огрызаются из ружей и револьверов. Огонь вялый: кончаются патроны. Кто-то падает, к нему бросаются на помощь: хватают подмышки, утаскивают из-под обстрела.

Пальба ослабевает, но не прекращается. В отдалении слышны крики: МакИнтайры сзывают подмогу. На шерифа надежды нет: закон скис, протух, завонялся.

Тают горожане, возвращаются нефтяники.

— Шериф за Джефферсона! Слыхали?

— Ну, слыхали…

— Так, может, Джефферсон прав? МакИнтайр первый начал…