— Больших или малых, мисс Шиммер?

— Шутишь? Тридцать три несчастья, и я говорю не о патронах.

— Я так и думал, мэм. Хотите чаю?

— Не откажусь.

— Сейчас принесу.

Лавка просторная, хоть танцы устраивай. В окнах маячат сумерки, забираются внутрь, водят хоровод вокруг горящего фитилька лампы. Скромные, едва заметные отблески играют на застеклённых дверцах шкафа. В шкафу больше нет револьверов — грозных федеральных маршалов. Нет на стене и кожаных патронташей с пряжками из стали и латуни. В стойке отсутствуют магазинные карабины, исчез длинноствольный «ремингтон». Ничего нет, всё вынесли, забрали, растащили.

Элмер-Крик готов стрелять.

Здесь, с лавки Зинника, начался визит Рут Шиммер в город. Тут он, похоже, и закончится, и не так, как планировала Рут вначале. Нет, чёрт возьми, совсем не так.

Идея собраться в оружейной лавке принадлежала Пастору. Он упирал на то, что все торговцы патронами для шансеров — его возлюбленная паства, а значит, предоставят ему приют без колебаний. Услышав внизу, под мэрией, возглас проповедника, Рут сунулась на балкон, радуясь, что мэр с Пирсом, боявшиеся шальной пули, не последовали за ней — вышла и узнала, что её через полчаса ждут у Абрахама Зинника.

Спорить не было ни желания, ни возможности.

Сказать по правде, мисс Шиммер сомневалась, что хозяин лавки придёт в восторг, когда к нему нагрянет более чем странная компания. Но Пастор заверил её, что местный Зинник видал виды — и не соврал. К гостям старик отнёсся философски, с радушным стоицизмом Диогена, предоставившего свою бочку для заседания Конгресса. Временами, боясь обидеть Абрахама, Рут с трудом сдерживала улыбку: её забавлял вид старика — вероятностной зебры, мишени, расчерченной на зоны поражения и безопасности. Увы, хотела она того или нет, но и Рут, и Пастор сейчас были вынуждены смотреть на мир взглядом шансфайтера.

Иначе кое-кто из собравшихся в лавке остался бы для них невидимкой.

Взгляд шансфайтера — пустяки. Куда сложнее оказалось сбежать из мэрии, и не потому, что город стал чертовски опасен для прогулок одинокой леди. Бенджамен Пирс, кто бы ни сидел в теле отчима, и Фредерик Киркпатрик, какие бы мотивы ни двигали мэром, нашли тему, которая объединила их — достойные джентльмены грудью встали поперёк двери, требуя от Рут остаться в кабинете, рядом с ними, и защищать их до последней капли крови.

Пирс упирал на контракт и семейный долг. В его представлении это сливалось воедино, цепями сковывало Рут по рукам и ногам. Мэр орудовал подкупом и угрозами. Гонорар мисс Шиммер вырос в два с половиной раза, кроме этого, ей обещалась тюрьма за пальцы, потерянные Джефферсоном.