В голове колыхнулась острая боль, и я разом осознал, что прежде уже оказывался в схожей ситуации в языческом капище Рауфмельхайтена, когда разбуженное от векового сна воплощение древней богини пожрало эфир. Мир не умер, просто из него вырвали кровоточащий клок!

Порожденная магической бурей неподвижность продлилась лишь краткий миг, а потом кто-то пронзительно закричал и выпал из седла на мостовую, кто-то обмяк, навалившись на лошадиную шею. Простецов всплеск незримой стихии затронул не слишком сильно — в отличие от колдунов, они не бились в судорогах и не пытались вырвать себе глаза, но в любом случае гвардейцам и дворянам пришлось усмирять перепуганных лошадей, эта заминка все и решила.

Тенты фургонов бродячего цирка разошлись длинными прорехами, и наружу выглянули десятки мушкетных стволов, а следом рухнули закрывавшие проходы между повозками дощатые щиты. На дорогу установились шестифунтовые пушки, мелькнули огни запальников, и даже с такого расстояния я отчетливо расслышал четкую команду:

— Пли!

Единственное, что успел сделать, — это вывалиться из седла да взмолиться небесам, чтобы не затоптали обезумевшие лошади. А следом грянул слаженный орудийный залп и захлопали мушкеты. Основной целью нападавших стала головная часть колонны и кареты, вдоль улицы оказалась направлена только одна пушка из четырех, но и так всюду разлетелись оторванные конечности, по брусчатке ручьем потекла кровь, промелькнувшая надо мной картечина навылет пробила одного из следователей и на куски разнесла голову вон Ларсгофа. Изувеченное тело юноши рухнуло рядом, и я немедленно завладел его пистолем, заменив им собственное оружие.

— Вперед! — перекрывая пронзительные вопли раненых и ржание обезумевших лошадей, заорал уцелевший при обстреле капитан Колингерт, и я подхватил его крик:

— Вперед! Вперед!

Решительный бросок был нашей единственной надеждой на спасение: с обеих сторон дома выстроились будто по линейке, фасады примыкали вплотную друг к другу, и под непрерывным обстрелом до ближайшего перекрестка было попросту не добежать. Да и некуда было отступать — из дальних переулков тут и там выскакивали люди с белыми повязками на рукавах; рассредоточенные наблюдатели Кабинета бдительности попытались задержать их, и захлопали выстрелы, зазвенела сталь.

Спасли ситуацию уцелевшие гвардейцы. Опытные рубаки совладали со своими привычными к грохоту выстрелов скакунами; в подобных свалках на поле боя им случалось бывать не раз, они свое дело знали. Вразнобой захлопали ответные выстрелы, тут и там в тентах фургонов начали возникать пулевые отверстия, а потом над улицей грянул клич лейб-гвардии: