Вот ее и нет.

В лицо Кошке полетели крошечные стеклянные пылинки, а когда она смахнула их, то увидела на руке кровь.

Кошка неподвижно стояла над осколками гроба, в котором раньше лежала ее мать. Она слышала электронный писк, слышала, как открылась и закрылась дверь. Кто-то захрустел стеклом, направляясь к ней. Оцепеневшая Кошка повернулась на звук. Ей уже было почти все равно. Она мысленно отметила, что это два юриста и обоих она знает.

– Теперь можете меня убить, – сказала Кошка. – Или навечно засадить в тюрьму. Что бы вы ни решили, мне все равно. Я готова принять наказание. Я сделала что должно, и не важно, что думают об этом закон и Богиня.

Одернув брюки, лейтенант Антея опустилась перед ней на колени. Советник Эддеркопп остался стоять, но распрямился и, засунув под мышку трость, положил ладонь Кошке на голову и сказал:

– Дитя, на тебе мое благословение, а я такими вещами не разбрасываюсь.

– Зачем вы это делаете? Прекратите! – Кошка сбросила его руку и дернула Антею, пытаясь поднять ее на ноги.

Хищница лишь склонилась еще ниже, коснувшись лбом пола.

Эддеркопп издал этот свой глухой смешок. Подпрыгнул, стукнул себя по коленкам, хлопнул в ладоши, прищелкнул каблуками. А потом сказал:

– Незадолго до смерти вашего отца леди Сан-Мерси подписала официальный акт о вдовствовании, согласно которому его титул должен был перейти к старшему здравствующему ребенку – предполагалось, что это будет Финголфинрод. Если бы ваш брат умер уже после того, как принял титул, то титул, а также все владения вашего отца перешли бы, к худу или нет, к младшей ветви Дома. Но вышло иначе. А значит, теперь вы, единственный здравствующий кровный ребенок старого лорда, унаследуете, как только моя юная помощница заполнит и заверит все бумаги, все его имущество, осязаемое и неосязаемое, включая дружбу и вражду, врагов и союзников, препоны и воздаяния, долги и вендетты, акции и облигации, наличность, земли, права и прочее, и прочее,und so weiter[149].

– Я не могу. Я преступница. Я убила дракона. Дезертировала из Корпуса. Брата я не убивала, как все думают, но доказать этого не сумею. Я виновата в гибели Иса. Я только что, по всей видимости, развалила всю подменышевую промышленность. Я…

– Миледи, – сказала, не поднимаясь с колен, лейтенант Антея, – дайте-ка я поясню: вы теперь леди Кейтлин из Дома Сан-Мерси, а значит, глава Дома Сан-Мерси.

– А это, в свою очередь, значит, – подхватил Эддеркопп, – что с юридической точки зрения вы, задним числом, имели право сделать все то, что сделали, начиная с братоубийства и заканчивая умерщвлением дракона. Вы больше не беглянка, но великая и могучая среди властей предержащих Фейри. В этом мире сорок тысяч созданий стоят над законом, и вы почти на самой вершине пирамиды. Все вами сделанное теперь так же законно, как апрельский дождик. Не стану делать вид, что это честно. Но теперь несправедливость в вашу пользу. – Советник с плутоватым видом подмигнул и добавил: – Так что мне кажется, сегодняшнее свое жалованье я заработал.