Обед, несмотря на все старания синтезаторов, чью работу Ролаша контролировала лично, оказался ещё тем испытанием для человека.

И причина его раздражения, впрочем, по мере насыщения уступавшего место сытой удовлетворённости, была не в еде. Высокая башня из нежных тефтелей, возвышавшаяся посреди соусного озера радовала глаз изяществом форм, а рот тонким вкусом. Нет, с едой всё было решительно в порядке, причина крылась в другом.

Столовые приборы.

Ложки, вилки – вся эта утварь так и норовила ускользнуть из блестящих пальцев, раз за разом наполняя кают компанию тонким звоном серебра.

Отчаявшись справиться с приборами и совсем не желая остаться голодным – перспектива тянуть из трубочки протеиновый коктейль человека никак не прельщала, Игорь, наплевав на этикет, принялся хватать мясные шарики руками, торопливо переправляя их в рот. Спешил он зря, Ролаша, обычно не упускавшая случая отпустить колкое замечание, на сей раз молчала, умилённым взглядом провожая каждую тефтелину, исчезавшую в его рту.

Игорь же, осмелев от безнаказанности, даже осмелился выпить остатки соуса, опрокинув тарелку в рот и только чудом не украсив светло бежевую ткань рубахи красно бурыми пятнами.

– Хорошо-то как, – погладил он набитый живот левой рукой – правая, по-прежнему не вызывала у него доверия: – Спасибо! Ролаша, Два-Семь, спасибо! Обкормили!

– Видишь? – Улыбавшаяся во весь рот женщина подняла голову к потолку: – Всё точно так, как я и говорила. Сытый, он добреет. Мотай на ус, Интеллект!

– Зафиксировал! – Пискнул Два-Семь: – А что до приборов, господин, то я их переделаю, обязательно изменю конструкцию под вашу новую руку!

– Приборов? – С трудом сдерживаясь, чтобы не задремать, непонимающе тряхнул головой Игорь.

– Я про столовые. Вилки, ложки, я сделаю другие ручки, чтобы вам удобнее было.

– Ложечки…ик… Нашлись, а осадочек остался, – едва не издав звук, считавшийся у некоторых африканских племён проявлением высшей благодарности гостя к щедрому хозяину, Маслов поспешно прикрыл рот рукой: – Оставь, – успешно справившись с рвущимися из глотки газами, махнул он рукой: – Научусь. Нечего из меня инвалида делать.

Выбравшись из-за стола, он двинулся было к двери, но стоило только его руке коснуться ручки, как Ролаша проявила свой нрав.

– Ты это не в каюту к себе собрался?

– Туда, – развернувшись, он посмотрел на женщину: – А куда мне ещё?

– Спать завалишься?

– Ну да. Адмиральский час – святое дело. Особенно на корабле.

– Ты два месяца спал!

– И что? – Пожал он плечами: – Если два месяца Кольцо без меня выжило, то что решат лишние минуток шестьсот?