– У тебя сейчас нет ветрохвори. Ты мог нас погубить и сбежать.
Ветрогон поднялся тем выводившим Джорона из равновесия способом, когда казалось, будто он левитирует – мгновение назад он сидел и вот уже стоит. Он прошел по маленькой каюте, чтобы выглянуть в иллюминатор, за которым аракисиан с горящими глазами медленно скользил по морю. В голове у Джорона снова зазвучала песня ветра и моря.
– Ветрогон с морской сестрой, – тихо проговорил он. – Вот где ветрогон. Где должен быть.
И он стал наблюдать за аракисианом, а у Джорона появилось ощущение, будто он стал невольным свидетелем какого-то разговора. Он не чувствовал угрозы, его наполнил восторг от происходящего. Но, с другой стороны, он не хотел разрушать странную и хрупкую дружбу, которая, как ему казалось, возникла у него с говорящим-с-ветром. Поэтому тихо вышел из каюты, забыв про вопросы относительно песни.
33. Барабан бьет, и дети палубы отвечают
33. Барабан бьет, и дети палубы отвечают
Ритм дня.
Подъем, еда, работа, вахта, еда, вахта, еда, работа, еда, сон, подъем, работа… и кейшан по правому борту.
Дни перетекали в недели. Нежные руки и теплые бризы Восточного Шторма постепенно уступили место холодному гневу Северного. Три корабля установили другой ритм, военный: тренировки с луками по утрам, днем обучение владению оружием, а каждый День Мужчин три супруга корабля встречались на борту «Дитя приливов».
Команда Миас все лучше узнавала свой корабль и его повадки, и теперь, когда супруга корабля решала, что необходимо привязать главное крыло или ослабить переднее, ее люди уже на месте дожидались приказа. Как и полагается на хорошем корабле, на «Дитя приливов» никто не бездельничал; давно ушли в прошлое дни, когда они валялись на палубе, а если кто-то пытался, товарищи тут же заставляли его подняться. Команды дуголуков гордились своим мастерством, и на оружии начали появляться резные украшения, рассказывавшие про победы «Дитя приливов», и неважно, что пока их было не так уж много.
Подъем, еда, работа, вахта, еда, вахта, еда, работа, еда, сон, подъем, работа… и кейшан по правому борту.
Джорону казалось, что с каждым поворотом песочных часов воздух становится холоднее на один градус, и каждый новый день их путешествия они вынуждены доставать все больше теплой одежды. Дети палубы двигались по кораблю, который поднимался и опускался вместе с волнами, гораздо увереннее, чем раньше, даже люди Куглина, и достигли такого состояния, когда мысли о земле под ногами, неподвижной и твердой, стали чуждыми для всех. Миас сократила время вахты, и теперь никто не оставался наверху больше двадцати поворотов часов, супруга корабля знала, как там тяжело, когда северный ветер обжигает кожу и пытается заморозить влагу в глазах.