– Ты меня поразил! – произнёс Билли восторженно.
– Что? – спросил Головин, отвлекаясь от радужных фантазий.
– Ну, то, как ты инсталлировал информационный импульс всей компании. Система машины проглатывала всё прямо без конвертирования! Чувак, ты говорил на понятном цифровому чудищу языке! Как тебе удаётся видеть в кубитном измерении?
– Каком таком кубитном измерении? Я даже не знаю, что это такое.
– Но ты только что говорил в кубитах и быстро так, скороговоркой!
– Честно говоря, Билли, я как будто был немного не в себе, – признался Головин.
– Я понимаю. Это называется эффектом отстранения, когда процесс осмысления мешает потоковому обмену, и тогда сознание отключается, и человек перебрасывает информацию в другом формате.
– Думаешь?
Головин почесал в затылке.
– Да, я знаю об этом. И мне со станцией приходится общаться в похожем режиме, правда, передавать такое количество информации не приходилось.
– А что это за кубитное видение такое? – уточнил Головин, дотрагиваясь до живота. Его ещё немного подташнивало.
– Кубитное видение – это видение в абсолютных координатах. Понял?
– Я его просто так видел. И как от него отвалился здоровенный фрагмент – насколько я понял, с какой-то гигантской пушкой.
– Это была башня с установкой «банзетт». Очень опасная штука. Станция после поражения ею восстанавливает выбитые фрагменты в течение двух недель. «Мичуринец» имеет восемь таких башен.
– Вот про это название я хотел спросить – что оно значит?
– Понятия не имею. Так мне транслирует станция. А ещё есть «Нуни», «Аллоиз» и «Параманика». Они приходят поочередно, и станция вынуждена вести с ними перестрелку.
– Офигеть! А что это за война? Кого и с кем?
– Слушай, пойдём перекусим. Ты будешь – основные блюда, а я ограничусь парой гранул.
– Пойдём, – сразу согласился Головин. Абстрактные темы, в которые здесь приходилось погружаться повсеместно, настолько его озадачивали, что хотелось прикоснуться к чему-то обычному, например поеданию аварийного пайка.