Во дворце Кхарна Сагары

– Лорд Марло, я распоряжусь, чтобы для вас как можно скорее приготовили трапезу, – сказал Юмэ, когда мы вернулись в комнату, которую прежде занимали мои спутники. От их пребывания не осталось и следа; тележку с едой укатили, простыни перестелили, мебель расставили, мыло в ванной поменяли. – Вам пришлось долго ждать.

– Три недели, – буркнул я под нос и вдруг понял, что не мешало бы помыться.

– И два дня, четыре часа и тридцать семь минут, – уточнил андроид, ничуть не смущенный моим тоном. – В ванной есть звуковой очиститель одежды – но вы также можете передать грязную одежду мне.

Андроид замер в ожидании. Я понял, что он ждет, пока я начну раздеваться.

– Нет, благодарю. Я сам справлюсь.

– Как пожелаете, сэр, – ответил Юмэ и продолжил экскурсию по моим покоям. – Вам позволено гулять по базе и прилегающей территории, но нельзя покидать ее пределов.

– Я смогу поговорить с лордом Сагарой?

Голем прервал демонстрацию прачечного устройства:

– Вы уже поговорили.

Если бы я не знал, что это невозможно, то сказал бы, что робот растерялся. Он по-собачьи свесил голову, и я представил, как хмурится его железный лоб. Я видел, как вращаются под прозрачными панелями шестеренки в его плечах, и невольно повторил двумя пальцами защитный жест Хлыста. Удивительно, как я, неверующий, перед лицом машины обратился к религии!

– Я надеялся встретиться с ним еще раз.

– Господин позовет вас, когда придет время, – ответил голем.

– Когда вернутся мои друзья?

Одинокий глаз Юмэ пристально посмотрел на меня. Говорить с ним было не то что с человеком. Он не проявлял и не внушал никаких эмоций, при его виде волоски не вставали дыбом, по коже не бегали мурашки. Он был пустым. Бесплотным силуэтом. Бесцветной тенью.

– Господин позовет вас, когда придет время, – повторил он с отточенным патрицианским акцентом.

* * *

Помывшись и выстирав одежду, я переоделся и отправился исследовать таинственный дворец. Базу, как его назвал Юмэ. Слово имело некий военный оттенок; и действительно, массивные взрывостойкие двери и спартанская геометрия залов и лестниц напоминали мне древние фортификации. Даже не сосчитать, сколько часов я блуждал в этих коридорах и сколько дверей встретилось мне на пути.

И после моего путешествия на Воргоссос, и до него, на Эмеше, мне не раз доводилось стоять среди руин древних цивилизаций. В черных тоннелях Калагаха с их гладкими, как стекло, стенами, среди ходячих башен Садальсууда, сломанными пальцами торчащих среди грибных лесов, даже в старой гробнице Симеона на Иудекке. Все эти места были древними, их история исчислялась тысячелетиями, но ни одно не казалось настолько старым, как этот чертов лабиринт. В отличие от тех странных построек, созданных руками пришельцев, в его основании была человечность. Его старина была хорошо знакомой. Я знал, что такое бетон, и недоуменно гадал, сколько времени должно было пройти, чтобы эти стены подверглись эрозии и потрескались. В отличие от пирамиды внизу, этот дворец не был построен для великого короля или императора. Он предназначался для чего-то иного.