– Что это за место?

Юмэ даже не оглянулся:

– Лестница орхидей. Внешний двор сада.

– То есть это не сад? – смутившись, спросил я.

– Это не сад, – ответил робот, по-прежнему неподвижный, если не считать мерцания в его черном глазу. – У хозяина несколько обширных садов. Для детей, понимаете?

Я не понимал, пусть и внутренне подозревал, что истина еще хуже, чем можно было представить.

– Каких детей? – спросил я, думая о повернутых друг к дружке пожирающих человека змеях с барельефа.

– Вы же знаете, что это за место, – сказал андроид, не шелохнувшись.

Привычка робота не отвечать на вопросы раздражала, как будто, избегая ответов, он избегал лжи. Мог ли он вообще лгать? Я не был уверен. Легенды гласили, что древние деймоны были не способны обманывать, что этого не позволяли законы, которым они подчинялись. Я никогда не считал это достаточной мерой, ибо правда порой ранит больнее и отравляет не меньше, чем ложь. Недомолвки Юмэ говорили громче его слов. Дети. Я подумал о бароне Киме, великом герцоге Милинды и других. Представил, как их юные копии живут обособленной жизнью в этих садах, дикие, как троглодиты, как дети плебеев, и не знают о своей судьбе, о своем предназначении, о конце, который им уготован.

Теплый сад вдруг показался мне невероятно холодным.

Я позволил голему увести себя. Мы поднялись наверх по витой Лестнице орхидей, под сенью этих цветов с деликатным ароматом.

– Насколько мы глубоко? – спросил я, дойдя до половины.

– Верхний вход расположен на двадцать семь уровней ниже внешних ворот.

– Значит, до моря недалеко? – спросил я, имея в виду подземный океан под пирамидой Кхарна.

Не сбавляя шага, Юмэ повернул голову на сто восемьдесят градусов:

– Что вы, милорд? Море гораздо ниже.

Ниже.

Ким и другие аристократы говорили, что их должны отвести вниз. На более низкий уровень базы? Или под базой были и другие сооружения? Какой-нибудь тайный театр, где в мрачном бурлеске проводят медицинские процедуры, благодаря которым Воргоссос заслужил свою страшную репутацию?

Я оставил попытки добиться внятных ответов от робота. Его нежелание или неспособность лгать делали его сложным собеседником. Молчание давалось ему легче, и я тоже был рад тишине.

Пройдя несколько лестниц и пустых коридоров, мы вернулись к моим покоям. Юмэ оставил меня у входа. Я вошел, и тяжелая дверь с лязгом захлопнулась за мной. Бросив шинель на спинку стула, я обнаружил у стола тележку с едой. Надеясь, что меня оставили в одиночестве, я отсоединил свой терминал и положил на стол. Вызвал на экран текст «Первых императоров» Импатиана – биографию одиннадцати правителей. «Историю Джаддианских войн» я закончил, пока был заперт в приемной Сагары. Я включил аудиопроигрывание, и вскоре ровный механический голос начал читать книгу вслух. Увлекшись, я достал из внутреннего кармана шинели записную книжку и вернулся к столу. Взял с тележки поднос и поставил на стол. Под железной крышкой обнаружилась незнакомая мне серебристая рыба, зажаренная на масле и деликатно приправленная, с гарниром из фаршированных луком и сыром грибов с красными шляпками. Также мне были поданы горячий сладковатый суп и вино.