В стеклянных витринах хранились меньшие ценности: эполеты знаменитых полководцев, медальон с имперским солнцем, предположительно часть доспеха принца Кира Золотого… разбитые останки Белого меча, которым в пятом тысячелетии был казнен самозванец Бонифаций.

Я глазам своим не верил.

Кхарн не преувеличивал, называя себя культурным человеком.

Дзынь!

Со стороны колоннады раздался металлический лязг, не приглушенный ни коврами, ни гобеленами. Разрываясь между любопытством и страхом неведомого, я выхватил меч. Однако Кхарн гарантировал мне гостеприимство, и Юмэ проявлял ко мне почтение.

– Я не боюсь, – прошептал я те же слова, что говорил на платформе перед кабиной лифта.

«Страх отравляет», – сказал голосом Гибсона мой внутренний голос.

Воодушевленный этой мыслью и воспоминаниями о старом схоласте, я развернулся и вышел в боковой проход, изогнутый наподобие подковы. По нему я попал в извилистый коридор, во внутренней стене которого было несколько круглых дверей. Наверху гудел какой-то механизм, вращались встроенные в камень турбины. Я уже слышал похожий звук в нескольких местах во дворце и предполагал, что механизмы – часть системы, обеспечивавшей базу энергией. Впрочем, признаюсь, что в этом я не специалист.

Внутренняя дверь открылась от моего прикосновения, и в лицо дохнул теплый влажный воздух. Пролился свет, не холодный и безжизненный, как в коридоре, но настоящий живой свет, почти как солнечный. Я готов был развернуться, решив, что это какая-то ошибка и дверь должна быть заперта, но тут услышал кое-что. Любопытство подтолкнуло меня вперед.

Птичья трель.

Не убирая, но и не активируя меч, я осторожно двинулся вперед, выверяя каждый шаг. За дверью оказался короткий проход – незапертый шлюз. Я направился по нему к солнечным лучам, и у меня захватило дух: это была верхняя из множества круглых террас, которые ступенчато опускались вниз. На каждом уровне цвели цветы, плодовые деревья и прочая зелень. Среди ветвей порхали колибри, скакали белочки. А вот жужжащие насекомые, которых я принял за пчел, оказались крошечными механическими дронами.

Я надолго замер у перил, разглядывая уровень за уровнем. Незнакомая красно-синяя птица с крючковатым клювом подлетела, повернувшись ко мне внимательным глазом-бусинкой. Я представил, как Кхарн Сагара гуляет по этому саду, волоча за собой все свои трубки и оптоволоконные кабели, и едва не рассмеялся вслух. Ну и воображение у меня!

Это была странная причуда. Кхарн всегда казался мне древним мифическим царем, тираном с твердой рукой, а не садоводом. Он хранил коллекции предметов искусства с той же дотошностью, с которой схоласт хранит в зеленоватых склянках заспиртованные органы и маленьких зверушек. С моей террасы вниз вела винтовая лестница, пролеты закручивались все сильнее, ведь каждая последующая площадка имела меньший диаметр, чем предыдущая. С крыши неровными струйками стекала вода; подняв голову, я, к своему удивлению, увидел не вездесущий бетон, а натуральный голый известняк.