И тут земля затряслась и пошла рябью. Каменные стены завибрировали, и это выглядело совершенно невероятно, Рин скорее поверила бы, что дрожит она, а не массивное каменное сооружение, но потом сверху посыпался водопад обломков и пыли.

Стена исчезла.

Она не рухнула. Не взорвалась. Камни не падали беспорядочной грудой под собственным весом, когда один увлекает за собой другой, как обычно падают проломленные стены. Нет, под стеной просто разверзлась земля. И стена исчезла вместе со стоящими на ней лучниками, обнажив город, как будто с пульсирующих внутренних органов сняли закрывающую их плоть.

Все стихло. Стрельба прекратилась. Дулин ошарашенно упал на колени.

– Отличная работа, – сказала Рин.

Дулин выглядел так, как будто его вот-вот вырвет.

Ничего, он придет в себя, решила Рин. А снесет еще несколько городов, и это превратится в рутину. Но сейчас у нее не было времени с ним нянчиться, нужно покорять город. Рин подняла левую руку, дав сигнал к наступлению, и армия южан хлынула через обломки стены.

Отряды солдат двинулись к Цзиньчжоу с севера и с юга, а Рин в одиночку занялась центральной частью. На бегу она услышала пронзительные вопли нарастающей паники. Пламя лизало плечи, а ее мишени звали на помощь, требуя выпустить опиумные бомбы, но было уже поздно. Слишком поздно. Защитники города перенесли запас опиумных бомб к западной стене, и пока бомбы перебрасывали в другие места, сражение уже завершилось.

Традиционного оружия для обороны города было явно недостаточно. Рукоятки мечей раскалялись добела прямо в руках. Копья и стрелы, которые солдаты выпускали в Рин, превращались в пепел уже в воздухе. Никто не мог подойти к ней и на десять шагов, потому что она превратилась в полыхающий и непроницаемый столб пламени.

Солдаты падали перед ней, как сгоревшие палочки.

Она запрокинула голову, открыла рот и выпустила из горла огонь.

О боги, как же это было приятно! Рин даже не осознавала, насколько скучала по этому чувству. Такой восторг она испытывала только на горе Тяньшань, а потом во время тренировок на плато, когда пламя свободно вздымалось по телу. С тех пор все чувства как будто приглушили. А теперь Рин получила все, к чему стремилась, удовлетворила свою жажду бесшабашного, ничем не сдерживаемого разрушения.

Однако чего-то все же не хватало. Что-то терзало ее изнутри – угрызения совести, становящиеся все сильнее с каждым криком, когда вокруг падали тела, чернели и съеживались.

Она не чувствовала ярости. Происходящее не имело ничего общего с возмездием. Эти войска не делали ей ничего плохого. У Рин не было причин их ненавидеть. Все это казалось неправильным, слишком жестоким.