– Не понимаю, – твердила она Катаю. – Что произошло?

– Все кончено, – ответил он. – Город наш.

– Но почему?

– Дракон разрушил город. А ты изгнала Дракона, – терпеливо ответил он, как уже много раз в этот день.

– Но я этого не делала. – Рин посмотрела на затопленные каналы. – Я ничего не сделала.

Она лишь разозлила чудовище, которое не сумела обуздать. Лишь сидела сложа руки, перепуганная до потери сознания, пока Нэчжа и гесперианский пилот сражались с Драконом с помощью молний. Она вклинилась в битву сил, которые не могла контролировать. Чуть не утопила весь город, всех жителей долины, и все только потому, что решила, будто хитростью сумеет одолеть Дракона.

– Может, Нэчжа понял, что они собой представляют. Я о гесперианцах, – предположил Катай, когда Рин рассказала ему о том, что произошло у реки.

Но почему Нэчжа сдался и отступил, когда мог убить Рин и остановить Дракона одним махом? Какая-то бессмыслица.

– И возможно, он не хотел мешать единственной силе, способной их остановить, – добавил он.

– Как-то поздновато он додумался, – пробормотала Рин.

– Или он поступил так в целях самосохранения. Может, все стало хуже.

– Возможно, – сказала она без убежденности. – И как, по-твоему, он поступит теперь?

– Не знаю. Но у нас есть более срочные дела. – Катай кивнул на дворцовые ворота. – Мы только что изгнали правителя половины страны. Теперь тебе предстоит занять его место.

Нужно обратиться к войскам. Произнести речи. Заняться городом и страной.

Рин дрожала от крайнего утомления. Она не чувствовала себя правительницей, да и победительницей не чувствовала. Сейчас ей казалось совершенно неуместным обращаться к народу и притворяться.

– Завтра, – сказала она. – Дай мне сегодняшний день. Мне нужно кое-что сделать.

В Тикани было маленькое кладбище, скрытое глубоко в лесу, за тополиными и бамбуковыми рощами, так что никто не мог случайно на него наткнуться. Но все женщины Тикани знали, где оно находится. Они ходили туда с матерями, свекровями, бабушками и сестрами. Или ходили в одиночку, с бледными, заплаканными лицами прижимая к груди печальную ношу.

Это было кладбище младенцев. Новорожденных девочек, которых убивали только потому, что отцы желали сыновей. Маленьких мальчиков, умерших слишком рано, отчего их убитые горем матери в ужасе думали о том, что их заменят на более молодых и плодовитых жен. А еще сюда приносили жуткое месиво после выкидышей и абортов.

Рин знала, что в Арлонге наверняка есть нечто подобное. Во всех городах есть место, где стыдливо скрывают умерших детей.

Венка знала, где оно находится.