Как же иначе?
– Испугался? – спросила она, шагнув на песок.
Нэчжа безрадостно улыбнулся:
– Ты же знаешь, что я не могу умереть.
– Мы пытаемся договориться о мире, – напомнил Катай, бросив якорь, а потом сошел вслед за Рин на берег. – Давайте не будем начинать с угроз, хорошо?
– Согласен. – Нэчжа махнул в сторону, и Рин увидела, что он приготовил три стула и квадратный чайный столик с чернилами, кистями и пергаментами. – Прошу.
Пляж они пересекли в молчании.
Рин невольно украдкой посматривала на Нэчжу.
Он выглядел подавленным. Но по-прежнему обладал статью генерала. Плечи не сгорбились, голос не дрожал. И все же он как будто уменьшился в размерах, исхудал и съежился. Покрытые шрамами губы когда-то скривились в однобокой ухмылке, которая теперь выглядела как болезненная судорога.
Рин ждала, что он станет насмехаться над ней, злорадствовать, но Нэчжа как будто совсем не получал удовольствия от встречи. Он выглядел изможденным. Словно приготовился к смерти.
Они расставили стулья и сели. Рин чуть не рассмеялась, когда первым делом Нэчжа вежливо и методично разлил каждому по полной чашке дымящегося чая. Этот жест выглядел слишком будничным для переговоров, ведущихся посреди моря крови.
Ни Рин, ни Катай не притронулись к чашкам. Нэчжа осушил свою одним глотком.
– Ну что ж. – Он обмакнул кисть в чернила и занес ее над пергаментом. – С чего начнем?
– Расскажи про их последние условия, – попросила Рин.
Нэчжа на мгновение задумался. Он ожидал более долгой прелюдии.
– Ты про…
– Выкладывай, – потребовала она. – Перечисли все до последней мелочи – на каких условиях гесперианцы от нас отстанут. Мы здесь не для того, чтобы тратить слова впустую. Скажи, во сколько это нам обойдется.
– Как пожелаешь. – Он откашлялся. Нэчжа не смотрел в документы, желания гесперианцев он знал наизусть. – Альянс отзовет войска, будет придерживаться перемирия и поставит зерно, вяленое мясо и крахмал, чтобы Никан продержался до следующего урожая.
– Великая черепаха! – вздохнул Катай.
– Ну спасибо, – одновременно с ним сказала Рин. – И что взамен?