Голод заявил о себе, и я уже хотел было приниматься за еду, когда в комнату предельно бесцеремонно заявились две незнакомые валькирии в форме Экспансии — как к себе в каюту зашли, ей-богу! Как будто на двери у нас было большими буквами написано: «Траходром для валькирий. Проход свободный». Обе вновь пришедшие были метиллиями. Одна — Старшая, с традиционным для этой ветви медитативным спокойствием во взоре, а вот вторая… Начать с того, что весь её облик выражал что-то хищное, опасное. Она даже в расслабленном состоянии двигалась, словно шла убивать — эдакой крадущейся кошачьей походкой. Такие повадки бывают только у настоящего бойца, идущего путём смерти не один десяток лет, да ещё и имеющего огромный опыт практического применения своих навыков. Ощущение дежавю, даже какого-то дикого сюрреализма, накрыло с головой. Передо мной стоял ниндзя. Диверсант-одиночка. И никакие вторичные половые признаки не могли поколебать этого моего ощущения.

А ещё девчонка была красива. Красива той смертоносной красотой хищницы — пластичной, гибкой, опасной, — от которой не знаешь, что лучше: то ли держаться подальше, стараясь лишний раз не поднимать глаз на объект вожделения, то ли броситься в омут страсти с головой, наплевав на последствия. Острое личико, волосы, собранные в тугой хвост, переходящий в ворох небольших косичек, чуть раскосые глазки — даже природная внешность красавицы была создана, чтобы подчеркнуть её предназначение. Вот уж где живое воплощение Смерти — не чета моей Тине. И венец всему — горящая серебром пара планет-прародительниц на небольшой аккуратной грудке.

Я невольно скосил взгляд на счётчик десантных операций и опешил: он перевалил за три сотни. Три сотни кровавых, мучительно тяжёлых операций, в которых эта девочка проявила себя с самой лучшей стороны! Вот уж действительно — ветеран. Куда уж мне со своими жалкими циферками…

Первой на гостей отреагировала игривая снежка, которую, как я теперь знал, звали Гайя. Рыжая кошка с визгом бросилась на шею хищнице, и девочки на несколько минут выпали из реальности, с жаром обмениваясь какими-то им одним понятными репликами. Зато вторая метиллия прошла прямо к столу, и в её взгляде зажёгся огонёк заинтересованности, едва он остановился на мне.

— Здравствуйте, сёстры! Смотрю, вы здесь не скучаете? — открыто улыбнулась Старшая, вновь обводя валькирий взглядом.

— Здравствуй, сестра, — ответили ей девочки, по очереди подходя и обнимая.

Когда очередь дошла до меня, я также поднялся и, поздоровавшись, заключил валькирию в объятия. Уже буднично, как нечто само собой разумеющееся, открыл ей доступ к импланту, ну а на сладкое хорошенько облапал эту сильную и уверенную в себе кошку. Впрочем, она от меня не отставала, даже импланта коснулась, породив к жизни невольный стон наслаждения.