Он бросил вещь-Серве на землю.

И сорвал прочь повязку со своих распаленных чресел.

Карканье, гул и крики варварского войска остались за их плечами, сменившись лесными тропами и ночной прохладой. Ахкеймион и Мимара удирали, мчась мимо вздымающихся и шатающихся под напором ветра деревьев, то срываясь на бег, то переходя на быстрый шаг, но не позволяя себе остановок. Когда их лица не искажались усталостью, на них читалось нечто вроде обманутых ожиданий – какое-то изумленное неверие.

– Как быть с мальчиком? – наконец осмелилась подать голос Мимара.

– Ему лучше… – фыркнул, задыхаясь от бега, старый волшебник, – без нас!

И выругался, поняв, что она встала как вкопанная за его спиной. Он знал, что ее терзает беспокойство о ребенке, а не утомление. Они приняли достаточно квирри, чтобы ни ветер, ни усталость не могли замедлить или задержать их.

– Но…

– Наш путь лежит в Голготтерат, девочка!

Мороз пробежал у него по коже, когда Ахкеймион, благодаря квирри прекрасно видящий в темноте, обратил внимание, сколь беззащитной и совершенно опустошенной она выглядит. Выражение ее лица теперь соответствовало ее невеликим годам. Пророчица исчезла, и за слезами, застывшими в ее глазах, вновь проступил лик беглой имперской принцессы. Ахкеймион поднял свою расшибленную, почерневшую от синяков руку и, щурясь от боли, дотронулся до огромного отека, все сильнее закрывавшего правый глаз.

– Идем, – молвил он, зная, что само поименование места, куда вела их дорога, устраняет необходимость дальнейших пояснений. Расставшись с мальчишкой, они лишь спасали его от своей гибельной судьбы и безумия Голготтерата.

Она сжала его пальцы, не столь улыбнувшись ему, сколь поджав губы. Дрожь отвращения прошла по ее плечам, она дернулась, как от удара плеткой. Из-за его Метки, догадался он.

– Но все же…

– Он дунианин, Мимара.

Они стояли в темноте, тяжело дыша. Протяжные крики скюльвендских рогов перекликались где-то на юге, то тут, то там разрывая предутреннее безмолвие, как рвут выдры своими спинами водную гладь.

Мимара облизала губы.

– И что теперь? – вяло поинтересовалась она. – После всего случившегося мы просто умчимся куда-то прочь?

– И скажите на милость! Что же еще стоит нам сделать после всего случившегося?

Она умоляюще смотрела на него, пытаясь выпросить, осознал он, что-то, чего не понимала сама. Старый волшебник топнул ногой, подавив приступ внезапной озлобленности. Он слишком хорошо знал, что это в действительности предвещает.

– Сейен милостивый, девчонка! – прорвало его. – Как можно быть настолько однообразной! Когда мне нужна пророчица, я получаю беглянку, а когда нам нужно бежать без оглядки, откуда ни возьмись заявляется пророчица, – и так каждый, черт возьми, раз!