Только светловолосая женщина могла бы настичь его.

Та, у которой вместо лица кулаки.

Ахкеймион, казалось, по-прежнему ощущал порывы воздуха, возникшие, когда беглец и его преследователь исчезли снаружи.

– Отзови эту тварь, – тихо сказала Мимара, ошеломленно взирая на Короля Племен.

Найюр откинулся назад и небрежно вытащил из лежавшего позади мешочка небольшое яблоко. Уполовинив его одним укусом, он принялся изучать открывшуюся мякоть – белую, словно толченая известь.

– Отзови эту тварь! – рявкнула Мимара, теперь настойчиво и угрожающе.

– Эта в-вещь! – следом за ней прохрипел старый волшебник. – Скюльвендский дурень! Эта вещь – воплощенный обман! И снаружи, и изнутри! Ложь нагромождали на ложь и соединяли подлогом до тех пор, пока все это не стало глумливой пародией на душу. Найюр! Найюр! Ты спишь с самим Голготтератом! Как ты не видишь?

Варвар схватил колдуна за глотку, поднялся с корточек и одним размашистым движением вздернул его над собой. Ахкеймион пинался, ухватившись за исполосованное предплечье, отчаянно пытаясь как освободить горло, сдавленное его собственным весом, так и держаться подальше от найюровой хоры, оказавшейся чересчур близко к его животу.

– Довольно! – вскричала Мимара.

И, к невероятному изумлению старого волшебника, безумный скюльвенд прислушался к ней и швырнул его на кошму, словно сгнивший пучок соломы. Ахкеймион поднялся на ноги и встал рядом с Мимарой, которая, как и он, могла лишь взирать, озадаченная и пораженная ужасом, как Найюр урс Скиоата, Укротитель Коней и Мужей смеется в манере и нелепой, и безумной – смеется над ним.

Старого мага едва не стошнило. Впервые за сегодняшнюю ночь он по-настоящему уверовал, что сейчас умрет.

– Она! – пролаял Король Племен. – Она видит слишком многое, чтобы по-настоящему узреть хоть что-то! Но ты, колдун, ты и вовсе настоящий дурак! Так тщательно вглядываешься в то, чего увидеть нельзя, что всякий раз бьешься носом о землю у себя под ногами!

Найюр возвышался над двумя взмокшими от пота кетьянцами – невероятный и жуткий с этой своей сеткой из шрамов, сияющих в свете костра.

– Ба! Я преследую лишь свои собственные цели, а мое доверие кому-либо давным-давно развеялось в пыль. Моя добыча принадлежит мне целиком и полностью – за счет того, о чем ты ничего знать не можешь! А как насчет тебя? Что насчет твоей добычи, чурка? – плюнул он в него этим тидонским ругательством, оставшимся, видимо, в его памяти еще с Первой Священной войны. – Как ты сможешь ухватить то, чего не можешь даже увидеть?

– Ты что, собрался перехитрить Консульт? – вскричал Ахкеймион, потрясенный и встревоженный. – Ты это собираешься сделать?